Мои бывшие друзья были мне явно не рады, особенно Макс. Я всегда считал, что он много берет на себя, его гипертрофированное чувство справедливости и гипперопеки раздражало. Вот и сейчас он вновь проявил себя словно ревнивый жених, хотя точно знаю, что между ним и Алисой никогда ничего кроме родственных дружеских чувств не было. Хотя, какое мне до них дело? Мысленно тряхнув головой, я выпрямился и осмотрелся. Хм… Ничего почти не изменилось, разве что людей стало меньше. А вот домового я видел впервые, раньше он не показывался на глаза, да и Алиса ничего не упоминала о нем. Впрочем, я сам узнал о ее даре не так давно, чем был несказанно удивлен. А она хороша! Я невольно залюбовался ее маленьким всплеском силы. Надо же, все стихии собрались в ней одной, практически полностью подчиняясь. Все, кроме одной. Вода. Что ж, это символично, ведь я единственный, кто не пал к ее ногам. И ее это, видимо, напрягало. Ну, не всегда мы получаем то, что хотим, иногда нужно признавать свою неудачу. Осознание этого сделает тебя сильнее, заставив приложить больше усилий, чтобы добиться поставленной цели и обрести желаемое.
Наши разговоры и перебранки доставляли мне удовольствие, словно давно забытое чувство чего-то, что я потерял, рвалось обратно, стараясь вернуться. От этого боль в груди становилась все сильнее, а с каждым приступом, я все отчетливее понимал, что ледяной самоконтроль, что все это время был неотъемлемым моим спутником, трещит по швам. И меня это пугало, хотя даже сам факт того, что я был подвержен этому чувству, удивляло меня. Никогда ранее я не испытывал чувство страха. И с каждым моим вдохом я все острее чувствовал напряжение, что исходило от всех собравшихся, особенно меня поражала глубина эмоций Алисы. Она словно купалась в них, щедро одаривая и делясь ими с теми, кто был рядом. И мне это не нравилось. Смятение, сомнение- вот что я чувствовал и хотел скрыться от этих чувств. Они были для меня чужими, как, собственно, и сам я. Чужой на этой кухне, чужой в этом доме, для этих людей. И как гром среди ясного неба! Я не хочу быть чужим для нее! Потер грудь, что отозвалась новым витком боли, но та уже трансформировалась во что-то тягучее, что разрывало меня изнутри, выкручивала кости, ломала ребра, перекрывая кислород.
Митяй, так звали домового, вывел меня, а я и рад был сбежать. С каждым вдохом, находится рядом с ней становилось все невыносимей. Я не понимал откуда эти эмоции, что они значат для меня, но, глядя на нее, хотелось удавить самого себя. Почему? Я не знал. Но очень хотел, поверьте….
- Ты понимаешь, что, если ты останешься, то пути назад не будет?- спросил домовой, стоило нам оказаться на крыльце. Он смотрел мне в глаза прямо, открыто и с такой долей серьезности, что мне, видавшему и не такие взгляды, стало не по себе.