– Не ты, а вы. О чём поговорить желаете, юноша? Не стоит? Я предупреждала. Импотенция – родная сестра фригидности. Возьми в руки бабочку, с крылышек в момент экзотический бархат облетит, даже если очень нежно её погладить. То же с потенцией. Влечение – как те крылышки: осторожности требует, но с функциональной и этической спецификой. Я не волшебник, не заклинатель, не маг. Сам ты себя кастрировал, страхом способность возбуждаться и чувствовать изувечил. Состояние это не фатальное. В голове оно, в мыслях. Я лишь показала, отчего жена твоя сначала до двух раз в неделю интимный паёк сократила, теперь до одного. Желание – продукт коллективного творчества. Хвастовство твоё, будто любую бабу до оргазма довести сумеешь, заблуждение. Чтобы партнёрша удовольствие получила, прежде её завести нужно. Сколько искренней теплоты отдашь, столько к тебе и вернётся. Постараешься – с прибытком. Ну что, малыш, дошло? Лечиться будем или как?
– Прости меня, Людмила Анатольевна, ради всего святого прости.
– За что, малыш? Если бы знал, как тебя люблю. Не судьба. Светке твоей больше повезло. Ладно, я не в претензии. Она красивее, моложе, глаже… была. Скоро сравняемся. Ты никогда не задумывался, что дочка твоя, Юленька, когда родилась, в двадцать раз моложе тебя была. Теперь лишь в пять, через десять лет – меньше, чем в три. Такая вот странная арифметика. Даже параллельные прямые в перспективе пересекутся. Может и мы с тобой тоже. Не бери в голову, мечтаю так. Я старая – мне можно. Ого, что это у нас так браво топорщится? Помнишь, как мы с тобой в одной кровати первый раз оказались?
– Ещё бы. Тот ещё аттракцион. Ни за что не решился бы, кабы не пунш, которым вы меня на выездной практике от простуды лечили.
– А как мне страшно было. Тебе восемнадцать, мне – двадцать восемь. Я педагог, ты – студент. Открою великую тайну: ты у меня тоже первый. До сих пор первый. Не представляешь, как я тебя к Светлане ревновала, думала, головой тронусь. Победила молодость. Но я терпеливая, могу ещё подождать. Только не теперь. Хорошее лекарство и мне сейчас не помешает.
Наваждение
– О-ла-ла! Какие ножки, – засмотрелся Стёпка Крутов на нечто настолько примечательное,
что перехватило дыхание.
Такой уж он родился – влюбчивый. Не важно, что есть у него и жена, и безотказная чаровница-любовница.
Как увидит удалец смазливое личико или голые коленки, особенный, отмеченный сладострастием жест, сексапильную грудь или услышит вибрирующую страстью интонацию в голосе – моментально приходит в неистовство.
В Стёпкиных влюблённостях нет системы, даже логики. Чувственный экстаз возникают спонтанно, так же, впрочем, неожиданно и исчезая, почти бесследно, поскольку человек он семейный, ответственный.
Яркие эротические впечатления в его впечатлительном воображении подобны вспышке молнии. Они движутся по внезапной, запутанной и странной траектории, иногда бесконтактно разряжаясь на случайный объект, превращая его в заземление, но иногда его так накрывает, так торкает, что остаются на поверхности событий рваные шрамы и фатальные разрушения.
Хорошо хоть Маринка, супружница дорогая – дама с понятием. Треснет, бывало, сковородой по мозгам, отнимет заначенные от нетрудовых доходов в укромном тайнике денежные знаки и прощает, отлучая, однако, на период инфекционного карантина от тела.
Наивная. Стёпке того и надо, чтобы под ногами не путалась. Новизну муженёк любит, разнообразие. Гурман!
Прелестница, сводившая только вчера с ума, моментально теряет привлекательность, стоит на горизонте замаячить точёной фигурке с оттопыренным задом, потому, что растратила девица остроту восприятия и девственную свежесть: эти коленки он уже гладил.
Стройные ножки в комплекте с их обладательницей возбудили Стёпку сверх всякой меры.
Издалека они выглядели обычными, какие бегают и ходят по округе табунами, не задевая взыскательного внимания, не пробуждая древнейший инстинкт, благодаря которому человечество всё ещё заселяет Планету.
Стёпка чуть мимо не проскочил. Но талант не пропьёшь. Узрел, заценил, отметил.
Внутренний радар поймал прелестницу в окуляр романтического мелкоскопа, послал, куда надо сигнальный импульс. Дальше процесс запустился на автомате.
Сопротивляться соблазну не было желания. Глаза с вожделением рассматривали объект неодолимой страсти, буквально съедали девчонку живьём.
Стёпка непроизвольно, в привычной последовательности произвёл инвентаризацию сокровищницы.
Магические, можно сказать колдовские, бирюзовые в крапинку глаза, пронизывали насквозь до самого низа, где хранил он драгоценные для воспалённой мужской ментальности амулеты желания.