Наивно-щенячий взгляд, от которого мурашки толпой побежали по телу, раздавая на клеточном уровне командные алгоритмы, включающие программный код, зашитый в подсознании самой природой.
Рельефные контуры с выступающими, где положено упругостями, плавно-грациозная гибкость, румяные щёчки: всё, что требуется для проведения ритуального воплощения фантазий и грёз, было в наличии, даже с избытком.
Стёпка клацал зубами, обливался потом, наблюдая за недосягаемым для прямого контакта совершенством, и грезил наяву.
Девушка-мечта стояла немного поодаль, беззаботно хлопала томно трепещущими ресничками, не обращая на него внимания.
Впрочем, это к лучшему: можно внимательно, наслаждаясь безупречной конструкцией дивы рассмотреть стационарную экспозицию, достойную кисти художника. Жаль, Стёпка совсем не умеет рисовать. Зато мастер воплощать в жизнь желания самих женщин.
Да, пожалуй, тут не кисть нужна…
У девчонки поразительно аппетитная попка: маленькая, похотливая, упругая, влекущая.
Употребить бы эту таблетку по назначению…
За такой…
Не для тебя, Стёпа, сердце девичье забьётся! Не для тебя, не для тебя-а-а! Не судьба, видно.
Мужчина плотоядно зажмурил глаза, оглаживая виртуальными жестами неповторимо дивные изгибы созревшего раньше срока юного тела, смакуя предвкушение чуда, чувствуя нарастающее напряжение внизу живота, мощный прилив крови и невыносимо распирающее желание, побуждающее страдать, изнывая от неудовлетворённой похоти.
Стёпка раздевал желанную до судорог голографическую модель, грубо срывал с девственной фигурки невесомые покровы, нежно, едва прикасаясь, ласкал, лихорадочно и страстно исследовал каждый миллиметр всё более желанного тела, примерял грудь под размер ладони, пробовал на вкус капельки интимного сока.
Вот это женщина!
Какова! Наверное, первая красавица Москвы…
Обидно, досадно!
Аргумент в невостребованных тайниках, тем не менее, агрессивно восстал и требует – иди и добудь! Мужик ты или тварь дрожащая? Убей и принеси, если не покорится даром…
Девушка тем временем, словно подчиняясь внутренним музыкальным ритмам, легко переступала с ноги на ногу, заманчиво выпячивая абрис соблазнительной приманки в профиль, на который заманчиво накладывались художественно падающие светотени, играя полутонами, добавляя чаровнице объём и загадочность.
Фея, сирена, нимфа! Впечатляющее зрелище!
Какая выразительная вырисовывается картинка: иконы рисовать с подобного совершенства модели.
Мадонну с младенцем…
Нет, младенец, пожалуй, лишнее: ну его.
Изумительно симметричное лицо, малюсенький носик, вишнёвые губы…
Целовал бы и целовал. Пухленькие, удивительно яркие влажные уста, напоминающие, нет… намекающие… на очень смелый интим. Самые поцелуйные губы из всех, что встречались прежде.
Наивно-доверчивый, трогательно-бесхитростный взгляд.
Недотрога, простодушная невинность.
Застенчивая, сентиментальная, романтичная. Короче, стопроцентная восторженная глупышка…
Степка у неё первый.
Ага, миссионер широкого профиля, десантник спецподразделения по лишению…
Да, упускать такой шанс преступно, даже глупо.
Под лежачий камень вода не течёт. Нужно пробовать.
А вдруг… если очень-очень постараться…
Стёпка представил, явственно, зримо, славную диву, возлежащую на бескрайнем белоснежном ложе. Абсолютно нагую прелестницу, манящую нежным животиком, влекущим в низовье долины грёз ручейком, к ароматному, сладкому источнику вечного блаженства…
Не было у Стёпки больше сил терпеть это изнурительное испытание. Не бы-ло!
Ох уж этот кустистый рай, за которым скрывается влажная тайна. Всё бы отдал, чтобы прикоснуться к заросшему холмику немедленно, сейчас, не отходя от кассы.
Потом спуститься чуть ниже, где покоится ущелье страсти, провалиться в которое мечтает каждый мужчина.
А как хочется нажать языком на заветную пуговку, включающую женское сладострастие, теребить, теребить её влажными губами, впитывая утончённый мускусный аромат, пробраться в тёплую скользящую слякоть чувствительного узилища, преодолевая сопротивление возбуждённой плоти.
Вот бы забраться с головой внутрь и качать, качать сокрытые от большинства претендентов богатства из благодатных глубин, высекая не для себя, для неё, искру неземного блаженства, способную возжечь горн неземных ощущений, порождающих немедленное опьянение и оргазм, венчающий этот божественный пир.