Нет, мне это, к сожалению, не снится.
Девушка поняла, что вторглась в кухню не вовремя и нарушила важный диалог между мной и мамой, и отступила на несколько шагов от нас.
— Ты…что-то хотела? — спросила ее мама, стараясь держать спину прямо, несмотря на то, что лицо ее было явно заплаканным.
Я же поджал губы. Так и чесались руки немедленно вытурить нахалку. Не только из кухни, но и вообще — из дома. Увезти ее куда-то в лес и там бросить. Пусть ее волки сожрут или медведь задерет. Никому она все равно не нужна!
Я уставился сам на нее словно злой волк.
Девчонка словно прочла мои не самые добрые мысли о ней и вжала голову в плечи. Она побледнела от страха, глаза ее стали просто огромными и полными ужаса. Она отступила еще на пару шагов назад.
Правильно, милая. Бойся меня.
Я тебе не друг.
Я твой самый страшный враг.
Таких ты еще не видела и не встречала.
Эта встреча тебя сильно не порадует.
Как она не радует и меня.
Я продолжал сверлить ее взглядом, пытаясь ей сказать одними глазами — пока что только глазами! — что ей лучше сейчас убраться в нору, желательно подальше отсюда!
И не возвращаться, если жить еще хочется долго и счастливо.
— Я… Извините, я зайду позже! — пискнула она и тут же ринулась вон из кухни.
Желваки на моем лице так и заходили ходуном.
Вряд ли ей тоже комфортно с нами под одной крышей. Так и зачем ей тут оставаться тогда? Может, ей в приюте лучше будет, чем здесь со мной? Точнее, я даже был уверен в этом, глядя вслед девчонке. Эта сиротка пожалеет, что посмела вторгнуться в мою жизнь и обидеть мою маму, пусть и косвенно! Я этого щенка тут не стану терпеть. Сама сбежит отсюда очень скоро, и в нашем доме снова наступит мир и покой.
Мама перестанет плакать, отец — ловить шизу, а я — беситься на этом фоне.
Удивительно, что какая-то мелкая пигалица без рожи и кожи вывела из равновесия целую семью!
Дурной талант. Нам такой не нужен в доме!
— Мама, отец тебе изменял с матерью этой дворняжки? — задал вопрос я напрямую, сложив руки на груди и строго глядя на мать. — Только не надо лгать и щадить мои чувства. Я уже достаточно взрослый, чтобы это понимать, а ложь за версту чую и ненавижу больше всего на свете. Скажи правду, мам! Я должен знать.
— А что это изменит? — шмыгнула снова носом мама и вытерла его платочком. — Даже если и изменял? Что конкретно ты сможешь с этим сделать?
— Настучу по голове твоему мужу! — рыкнул я и сделал шаг в коридор.
Прямо сейчас прыгну на свой байк, чтобы быстрее добраться без пробок прямо в офис отца, и поговорю с ним очень конкретно.
3
Добрался до офиса отца быстро, но наверняка собрал все штрафы на светофорах — потому что плевал я просто на них. Не задавил никого и ладно.
Внутри меня кровь кипела с такой силой, что смирно ждать смены сигнала светофоров у меня сил тупо не было.
Я срывался с места каждый раз, словно торопился на пожар.
Так оно и было — на пожар.
Пожар, в котором сгорала наша семья.
А виной всему — какая-то белобрысая мелкая пигалица!
Ох, и ответишь ты у меня ещё за всё, мышь безродная.
Ох, и поплачешь ты ещё крокодильими слезами, и сама ещё убежишь быстрее ветра из моего дома.
Какого чёрта я должен её терпеть в собственном доме и делить с ней одну крышу?
Да меня бесит, что она просто ходит, блин, по моему паркету!
Не желаю я её тут видеть, и все силы приложу, чтобы вытурить незванную гостью.
Или сделать, чтобы она сама удрала, сверкая пятками, и желательно, в слезах.
Чтоб запомнила навсегда, где ей реально плохо, чтобы не думала даже возвращаться!
Ей приют покажется раем на земле по сравнению с жизнь со мной в одном доме.
Она точно это запомнит. И будет вздрагивать каждый раз, вспоминая это недолговременное пребывание на моей территории.
Я не желаю видеть е ё. Потому что из-за неё, дряни, мать плачет.
С её матерью, похоже, мой отец изменял моей и теперь рушил семью.
Всё из-за неё!
Она не успела появиться в нашем доме толком, а уже принесла всем боль и разлад в нашу семью.
Тогда пусть катится туда, откуда явилась.
Не знал её тысячу лет, и ещё столько же бы дальше не знал, жил бы себе припеваючи.
Так нет же — явилась!
Пусть валит в приют.
Мне абсолютно пофиг, кто там у нее умер, и почему, и что она осталась совсем одна — вообще не жаль. Такой отброс общества жалеть ни к чему. Жалость — самое поганое чувство. Это слабость и проявление характера тряпки. Мне это вообще не свойственно, так что пусть малышка не ждёт, что я пожалею её — никогда.