Отворачиваюсь от него, вновь смотрю в окно, которое сейчас начинает раздражать. А сердце заходится от неизбывной тоски.
Замечаю краем глаза движение рядом. Становится интересно, но я подавляю это желание, не желая смотреть, что сводный брат собрался делать.
Но всё равно замечаю, как моё одеяло, которое было накинуто на мёртвые ноги, откидывают. Поворачиваю голову.
— Смотри на меня, — слышу твёрдый голос, который не терпит возражений.
Повинуюсь. Встречаюсь с ним взглядом и в этот момент понимаю чётко — тону.
Давид наклоняется ко мне так близко, что мы почти сталкиваемся лбами. Его руки тянутся к моей талии. Наши взгляды, как спаянные провода, сейчас невозможно разорвать, почти не моргая, мы смотрим друг на друга. Мужчина оплетает своими ладонями мою талию бережно, аккуратно, как будто я действительно фарфоровая куколка, которая от одного неосторожного движения может разбиться. Он держит меня в своих руках трепетно, осторожно, а в глазах такая решимость что-то мне доказать, показать… Открыться?
И я принимаю это. Хочу узнать.
Неожиданно, но не с меньшей бережностью меня отрывают от кровати, держа так же за талию. Молча, аккуратно поднимают над поверхностью надоевших простыней, отчего я ойкаю и вцепляюсь в широкие плечи Давида, удерживаюсь.
Что он делает?
В голове появляется эта мысль. Что он собирается со мной делать? Но я точно знаю, чувствую, что он не причинит мне зла, не сделает больно, и я ему доверяюсь, не отрывая своих глаз, смотрю в бездну. Знаю, что упаду, но всё равно держусь и смотрю.
Мужчина смотрит, ничего не говорит. Делает один шаг назад — осторожный, не выпускает меня из своих объятий: цепко, сильно. Чувствую, что боится, что со мной может что-то случиться. Поэтому держит сильно, не ослабляет своих пут.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, выдыхая своё безумие.
— Доверься мне, — отвечает, а я киваю.
Сначала не понимаю, не чувствую, что он делает. Только потом опускаю голову вниз и замечаю, что я стою на цыпочках на его ногах. В шоке распахиваю свои глаза.
Аккуратный шаг мужчины — и я двигаюсь вместе с ним. Смотрю в его глаза, не отрываясь. Каждый его шаг, сплетённый с моим, отдаётся внутри меня острой болью, а на глаза наворачиваются слёзы. Я плачу, пока Давид шагает вместе со мной, трепетно держа меня в своих сильных руках.
Мои ладони лежат на его плечах, в которых чувствую силу. Провожу ладонями вниз по его рукам, чувствуя, как его мышцы напрягаются. Как Давид сильнее прижимает, сжимает меня в своих объятиях.
Мы будто снова танцуем — совсем как тогда, сто миллионов лет назад, в прошлой жизни — когда я ещё могла танцевать. Я закрываю глаза и отдаюсь этим ощущениям, стараясь не обращать внимание на боль. Я хочу впитать его запах, запомнить его взгляд, ощущение его рук на моём теле…
Не сразу понимаю, что Давид движется в определённом направлении. Я открываю глаза и вопросительно смотрю на него, но его взгляд обращён куда-то поверх меня. И я оборачиваюсь.
Передо мной раскрывается прекрасный вид. Вид из окна, возле которого мы с Давидом стоим. Внутри всё замирает. А потом сердце начинает биться со страшной силой от красоты, что открывается из окна.
— Давид, — поворачиваю голову в его сторону.
Улыбка расцветает на моих губах.
Я не знаю, что сказать. Как объяснить все те чувства, что полыхают внутри меня? Как сказать, что только что он для меня сделал? И нет, это не то, что я стою возле окна и смотрю на слегка пожелтевшие листья, как лучи солнца падают на ещё пока пушистые опушки, переливаются, становятся яркими, принося мне радость. А именно то, что я стою. Пусть пока на его ногах, но стою. Стою!
Сердце замирает, лёгкие сжимаются, а из глаз стекают тонкой струйкой слёзы радости и неверия.
— Спасибо, — произношу одними губами, потому как произнести хоть что-то вслух просто нет сил.
Спазм сдавило горло. И ничего не сказать. Я смотрю на него, пытаясь стать телепатом и донести до него, что я сейчас чувствую. Счастье. В мою унылую серую жизнь калеки ворвался Давид — и я снова смогла танцевать! Сжимаю его плечи, провожу по рукам вниз и снова вверх, а потом резким движением раскидываю руки, словно пытаясь взлететь. Он крепче сжимает мою талию, не позволяя упасть, и улыбается, а потом склоняется ко мне.
— Я стану твоими ногами, — шепчет в самые губы, обдавая своим дыханием, заставляя замереть моё сердце.
Его слова проходят трепетом по всему моему телу.
Глава 27
Александра (Аля)