Темные взгляды и пугающе равнодушные лица.
Хорошо, родители ни о чем не догадывались. И не догадаются еще долго. Жили в другом городе, Мария иногда подолгу забывала звонить. Откладывала на потом.
Глупая. Какой же тошнотворно дурной она была.
Милые бытовые хлопоты, такие недоступные теперь, когда эта стая хищников собралась вокруг и ждала лишь, что она сорвется, покатится вниз с горы прямо в их безжалостные лапы и раззявленные пасти с острыми, как ножи, клыками...
- Не вырубайся. Ты должна быть в сознании. Всегда.
- ...Зачем?
Отупение. Отупение спокойствия, когда худшее произошло, и ничего уже не страшно, поскольку равнодушие с громким чавканьем сожрало прочие чувства.
- Потому что, - он вдруг больно сжал ее пальцы, так, что побелели, - Я не дам тебе умереть.
А в его словах Мария услышала лишь обещание еще большей боли.
Если бы у нее только был нож, а еще лучше меч...
Резко накатила дурнота, и белой вспышкой ударило по глазам.
Лицо. Мужское улыбчивое лицо.
Она не успела увидеть, чье, спутник безжалостно сдернул с сидения, грубо поставил на ноги. Вспыхнула боль от свезенных босоножками ран.
Мария съежилась в ожидании удара, но конвоир лишь взял ее за плечи, прижимая дрожащей спиной к своему твердому животу и обращаясь к надсмотрщикам.
- Я сам доставлю принцессу.
Принцессу? Еще одна клякса в черноте ее безумия.
Мужчина не дал обдумать слова, дернул за руку. Запястье обожгло болью. Мария носила босоножки на небольшом каблуке, ремешки плотно обвивали ногу, только потому не упала сразу.
- Выходи из автобуса.
Она начала спускаться, и ступня соскользнула...
Рухнула бы вниз. Лицом. Плашмя.
Если бы не его реакция. Мария даже не успела вскрикнуть, как уже стояла на земле.
Этот мужчина двигался быстрее зверя. Смертельно опасного, непредсказуемого, хищного зверя, привыкшего убивать.
Автобус привез их на узкую улочку, которую со всех сторон теснили дома. Те самые уродливые блеклые громадины, что видела издалека.
Мария представила, как они обрушатся, погребая ее под собой. Уже скоро. Вот-вот.
Конвоир не тащил ее, вел, но шел так быстро, что еле могла вздохнуть. Мало занималась спортом, в боку кололо, ноги стерлись в кровь.
За что? За что??
Странный. Страшный. Жуткий до тошноты мужчина.
Всю опаляющую ненависть, что переполняла грудь, хотелось выплеснуть на него.
Он вдруг резко остановился, остановилась и она, налетела, ударилась о каменные мышцы. Даже не поморщился.
Смотрел на выросших из ниоткуда амбалов в одинаковых синих комбинезонах строгого покроя.
Ее мучитель повторил:
- Я сам доставлю принцессу. Уровень безопасности зеленый.
- Следуйте в камеру за нами, господин Рен.
Камера. Тюрьма. Пытки. Вот и все.
Бежать, бежать из последних сил, сорваться, чувствовать, как камни вырываются из-под ног, а она падает с чудовищной высоты уже обреченная, но свободная. Свободная!
Тот, кого назвали «господином Реном» прервал попытку в зародыше.
- Принцесса слишком взволнована, это может помешать сканированию.
Мария не успела и пискнуть, как перышко, подхватил на руки и понес, прижав ее затылок. Уткнулась лицом в его жесткий костюм. Строгий, также похожий на форму, темно-зеленый. Пахнущий чем-то успокаивающе странным.
Разум вопил от ужаса, а тело билось в агонии, не желая принимать волны дурманящего, неестественного спокойствия, пеленой покрывшего плечи.
Этот Рен — он не мог распылить что-либо ядовитое прямо у себя под носом, на воротник, иначе сам бы пострадал.
Мария реагировала на что-то в нем, силилась понять и не понимала.
Резко запахло озоном.
Она повернулась — Рен больше не удерживал голову — они с мордоворотами оказались в просторной безжизненно-белой комнате, полной пугающих металлических механизмов с какими-то трубками и зажимами.
В пыточной?!
Эти безразличные лица станут ее последним воспоминанием?
Рен уложил на узкий низкий стол, похожий на язык монстра, и даже не дал одернуть подол сарафана.
Правый мужик надел одноразовые перчатки, а затем Мария, цепенея от раздирающего ужаса, увидела в его руках шприц с мутно-красной жидкостью.
Вот и всё.
- Рия, Рия, - чей-то голос ласкал слух, точно вода, журчащая по камням, и Мария не узнавала этот ласковый чувственный голос, - Просыпайся, Рия.
Она открыла глаза, натолкнулась на ослепляюще-яркий цвет зеленых радужек и обмерла.
- Вы...
За «господином Реном» угадывалась комната с высоченными потолками, довольно дорого обставленная. Мария скосила глаза на грудь, ожидая увидеть себя обнаженной, истерзанной, униженной, но широкие лямки сарафана облегали плечи, а ниже тело скрывало тонкое, почти прозрачное одеяло.