— В пророчестве наверняка было что-то сказано и об этом, — вздохнула Милли. — Но…
— Да-да, — я хмыкнула, — ты его не помнишь, я поняла. А этот Аравейн… он вообще кто? И почему вы так уверены, что он не захочет сам умыкнуть мою силу?
Странное кино. Я не придумывала никакого Аравейна. Правда, дальнейшие слова Эмиландил кое-что прояснили. Но не до конца.
— Аравейн — сильнейший маг Эрамира. И он — придворный маг его императорского величества Эдигора Второго Бесстрашного. И уж если он не сможет тебе помочь, Линн… тогда никто не сможет. А насчёт силы… думаю, если бы он действительно хотел у тебя её забрать, ты была бы уже мертва. Аравейн очень, очень сильный маг.
Упоминание об Эдигоре и Аравейне пару раз встречалось в моей книге, но не более того. Я даже не пыталась представить себе этих персонажей. Да и зачем? Я ведь о Милли писала, а не о них.
Интересно… Как же это так получается — вроде и я их придумала, и в то же время не совсем я, да? Можно сказать, что я только эти имена придумала. Какой ты, самый сильный маг Эрамира, Аравейн по прозвищу Светлый? И не совершу ли я ошибку, отправившись в столицу?
Да… раньше я писала эту книгу. А теперь, получается, она сама меня пишет? Так, что ли?
Ох и не нравится мне всё это…
— Хорошо. Пожалуй, ты права, Милли. Можно называть тебя так?
— Конечно.
— Да, и прости, что соврала там, у ручья, сказав, что не помню, кто я. Я прекрасно всё помню, просто в тот момент мне показалось глупым признаваться, что я из другого мира.
— Ничего страшного. Так ты всё-таки пойдёшь с нами в Лианор, к Аравейну?
— А куда я денусь? Только вот не пойму… Если он маг императора, как к нему попасть? Наверное, это не так просто?
— Не так, — Милли как-то хищно ухмыльнулась, — но для нас сделают исключение. Дочери Повелителя тёмных эльфов вряд ли будут отказывать в аудиенции.
Ах, да! И как я могла забыть?
.
Спустя час все мирно уснули, завернувшись каждый в своё одеяло. Хорошо, что у моих попутчиков оказалось одно лишнее, а то пришлось бы делить с Милли постель. Не думаю, что эльфийка была бы очень рада, тут и одного-то одеяла маловато.
Я не спала, прислушиваясь к дыханию окружающих. Бугалон, не проронивший за вечер ни слова, сейчас похрюкивал и причмокивал во сне. Рядом тихо посапывала Милли, спокойно и ровно дышал Браш, и чуть посвистывал заложенным носом Торгис. Дыхания Грыма я почему-то не слышала, и от этого мне было тревожно.
Тем более, что я совсем забыла сказать, что завтра в двенадцать часов дня на них должны напасть разбойники.
Как я вообще могла об этом забыть?! Грыма убьют! Моего орка… убьют! И если я была совсем не против этого, сидя перед экраном компьютера, то теперь, когда Грым лежал в двух метрах от меня — я очень даже против! Не отдам! Это мой орк! Это я его придумала!
Успокоившись, я выровняла дыхание. Кажется, никто не заметил этой вспышки гнева. Вот и хорошо, вот и славно. Завтра утром всё расскажу и попрошу изменить маршрут. Сошлюсь на вещий сон, в конце концов!
У меня горели щёки. Вспомнив о ручье, в котором я недавно валялась, я воровато огляделась — вроде все спят, даже Грым дышит ровно — и откинула одеяло. Осторожно встала и медленно, бочком, пошла вниз, к ручью. Вряд ли в этом лесу есть дикие звери, которые могут съесть неосторожную меня. Максимум ёжики и белочки, но ёжиков и белочек я не боюсь.
Я отошла от поляны, где спали мои спутники, нашла многострадальный ручей и, присев возле него на корточки, сполоснула разгоряченное лицо. И только вздохнула, почувствовав кожей щёк приятную прохладу, как сзади раздался хриплый голос:
— Ты чего не спишь?
От неожиданности я подпрыгнула, и мне показалось, что я ударилась головой о звёздное небо.
— Р-р-рым! — я буквально зарычала на невесть откуда взявшегося орка. — Ну нельзя же так подкрадываться!
— Я не подкрадывался, — ответил он спокойно, — кто же виноват, что ты меня не слышала?
Я вздохнула и возвела очи горе.
— Так чего ты не спишь, Линн?
— Думала, — я пожала плечами, — что делать дальше. Ну и решила лицо умыть. Водичка прохладная, хорошо. Не волнуйся, не убегу.
— Я и не волнуюсь, — ответил он спокойно. — От меня ты не сможешь убежать.
В холодном лунном свете Грым казался не зелёным, а каким-то… серо-чёрным, как камень. Как скала. И только глаза сверкали сейчас не хуже, чем звёзды.
Я подошла ближе, чтобы лучше видеть его лицо.
— Почему ты так говоришь? Что значит, не смогу убежать? Ты так быстро бегаешь?
Я увидела, что Грым улыбается.