Черт возьми, она же невиновна!
Но это еще предстоит доказать.
Лукас сел за стол и набрал номер Стинки.
— Вы нашли ее? — Невнятный голос Стинки был холоден как лед.
— Нет.
— Тогда сделка расторгнута, адвокат.
Оба мужчины одновременно бросили трубку.
Лукас печально вздохнул. Если бы с прочими затруднениями удалось разобраться так легко!..
Загудел селектор, и пронзительный голос секретарши известил Лукаса, что полицейский детектив, лейтенант Шелдон, ждет в приемной.
— А еще здесь репортер из «Келлер», который желает поговорить с вами, когда вы освободитесь.
Руки в черных перчатках сжались на руле. «Готово!» В голове наблюдателя застучали молоточки.
Устроившись на водительском сиденье неприметной серой машины, припаркованной за четыре дома от белой стены, окружающей особняк Лукаса, наблюдатель улыбнулся, глядя, как «линкольн» Лукаса Бродерика вывернул в поток транспорта на Оушен-драйв.
При виде женщины лет под тридцать с роскошными белокурыми волосами глаза наблюдателя увлажнились от удовольствия. Бет!
Бродерик положил руку на спинку сиденья, его ладонь небрежно покоилась на ее обнаженном плече. Она похудела, но выглядит почти здоровой. Возможно, она еще не совсем оправилась. Но уже не та избитая, окровавленная зомби с безумными глазами, которая вырвалась из горящего фургона и вылетела на шоссе перед грузовиком, словно пытаясь совершить самоубийство.
Она придвинулась к Бродерику, и наблюдатель понял: влюблена!
Вот это сюрприз!
Значит, адвокат охотится за наследством. Долгое ожидание не было напрасным, и тщательно продуманный план действий не пропал даром.
Бродерик — лжец, вор и охотник за состоянием. Стало быть, все это время он держал ее у себя. Конечно. Когда этот ублюдок увидел шанс получить больше сорока процентов, он долго не раздумывал.
Бродерик солгал не только наследникам, но и властям.
Значит, этот подлец тоже заслуживает смерти.
Зверь в душе наблюдателя мрачно усмехнулся.
Серая машина скользнула в поток транспорта и, сохраняя безопасную дистанцию, следовала за «линкольном» до самого Сан-Антонио — всю дорогу до скромного кирпичного дома доктора Пита Бродерика на поросших лесом холмах, в фешенебельном северо-западном районе Сан-Антонио.
Ублюдки. Все до единого.
Но они еще поплатятся.
Зверь был на свободе и вне себя от ярости.
Наконец-то!
Следующие несколько дней были для Лукаса чудесными, мучительными и решающими. Ему предстояло завоевать Чандру — настолько, чтобы она, узнав правду, простила ему все. И в то же время он должен защитить ее и разрешить наконец загадку…
Кое-как удалось Лукасу убедить полицию и прессу, что ему почти ничего не известно о деле Моуранов, и от него отстали.
Перед выездом в Сан-Антонио Лукас предупредил Пита: не следует сообщать Чандре о том, кто она такая. Пит заявил, что травмы Чандры вряд ли были настолько серьезны, как сочли врачи в пункте «Скорой помощи». И он подтвердил, что быстро она не поправилась бы под присмотром хоть целой команды врачей и сестер. Но, оставшись наедине с братом, Пит сказал, что Лукас прав, опасаясь за психическое состояние подопечной, — она нуждается в уходе и опеке, и потому не следует сообщать ей, кто она такая, а в особенности о том, что ее разыскивают по обвинению в убийстве. По крайней мере, пока она не окрепнет.
— Она отгораживается от истины, потому что та слишком страшна для нее.
— Так когда же можно рассказать ей обо всем? — допытывался Лукас.
— Дай ей еще неделю. По меньшей мере — до пятницы. Кстати, что она значит для тебя? — Пит лукаво улыбнулся. — Я никогда еще не видел тебя таким…
Лукас нахмурился, не желая признаваться.
— Она… добра к мальчикам.
— Могу себе представить! — Пит сверкнул усмешкой. — Ее любит вся семья!
— Само собой. Она удачно вписалась в семью. Еще один миссионер — как раз то, что нам нужно.
— Она то, что нужно тебе. И ты сам это понимаешь.
Пит прописал Чандре новые лекарства, составил длинный список указаний для Лукаса и пошутил, что из Пеппина и Монтегю и впрямь могут выйти лекари. Когда Лукас и Чандра уезжали от Пита, Лукас совсем воспрянул духом. Он обнял Чандру и долго не отпускал ее, ощущая невыразимое облегчение оттого, что худшее уже позади и что амнезия не останется навечно. Этот обнадеживающий прогноз нужно отпраздновать, решил он. И на несколько часов заставил себя отогнать опасения и предчувствие нарастающей опасности и просто наслаждался возможностью быть рядом с Чандрой.
Лукас разыскал неподалеку от дороги ресторан и заказал блюда из «даров моря», а затем повез Чандру в национальный парк среди холмов, где теплый воздух казался сладким от аромата кедра, а прозрачная зеленая речушка змеилась между высоких известняковых утесов. Они перекусили, устроившись под старым развесистым дубом, а потом долго танцевали возле машины под музыку автомагнитолы. Домой они вернулись в полной темноте, под осыпанным звездами небом, разрывая шумом мотора тишину спящего пригорода. Влетающий в приоткрытые окна «линкольна» ветер бросал пряди волос Чандры на щеку Лукаса. Он вел машину на предельной скорости, от которой возбужденно вскипала его кровь, хотя, может быть, виной тому была вовсе не скорость, а Чандра, уютно устроившаяся рядом.
Было уже два часа ночи, когда большой автомобиль свернул на подъездную аллею, ведущую к дому. Войдя в дом, Чандра и Лукас прежде всего убедились, что мальчики мирно спят. Затем Лукас повел Чандру на пляж, и они, взявшись за руки, долго бродили босиком вдоль берега.
Лукасу казалось, что он спит и видит сон — о том, как он ведет Чандру за собой в теплой соленой воде, а затем — вверх по песку, к двери туннеля под обрывистым берегом.
Он стал было отпирать тяжелые стальные двери, но Чандра побледнела и попросила не делать этого, объяснив, что предпочитает подняться по тропе.
— Но этот путь короче, — шепотом возразил Лукас. — И потом, скоро туннель запечатают навсегда.
Вздрогнув, Чандра с трудом заставила себя дышать ровно.
— Чем раньше, тем лучше. От одной мысли о нем меня в дрожь бросает.
Лукас усмехнулся.
— Не только тебя, но и моего агента по продаже недвижимости. Все забываю позвонить подрядчику.
Чандра улыбнулась ему и бросилась бежать вверх по каменистой тропе. Погнавшись за ней, Лукас уронил замок, и тот лязгнул об железную дверь.
Прежде чем они прошли через двери патио, выходящие на веранду, Лукас струей из шланга смыл песок с их ног. Вдвоем они проскользнули по тускло освещенным коридорам и лестницам к нему в комнату. Дверь они заперли, Чандра зажгла свечи. Рухнув на постель, они предавались любви с жадностью и отчаянием, словно никак не могли насытиться друг другом.
И на этот раз Лукас не стал предохраняться, твердо зная, что хочет от нее ребенка. Она легко подружилась с сыновьями Лукаса. Образ Чандры, держащей на руках ребенка, его ребенка — может быть, маленькую девочку с голубыми глазами и золотистыми волосами, — запал ему в душу.
Но он мечтал не только о ребенке. Сама Чандра была высшей наградой. Она должна принадлежать ему, и Лукас надеялся, что, если она забеременеет, возникнут еще одни узы, способные заставить ее остаться с ним навсегда.
Даже в любви безжалостная натура, сделавшая Лукаса превосходным адвокатом, заставляла его покорять, завоевывать, получать то, что он хотел. Ненасытные, эгоистичные чувства к Чандре убедили его: он должен ее завоевать.
К худу или к добру, но он по уши влюбился в нее. И просто должен жениться на ней.
Но когда Лукас сказал об этом Чандре и вновь предложил ей стать его женой, она только крепко обняла его и поцеловала. А потом сказала «нет».
В течение недели напряжение между Лукасом и Чандрой почти неуловимо нарастало. Полиция вновь обратилась к нему, как и представители прессы, Лукас сообщил репортерам, что больше он не защищает интересы Моуранов.