А пока Катерина Снежникова строила наполеоновские планы, ее брат, матерясь, пытался оттереть с лица водостойкую помаду. И тоже думал, что же еще можно предпринять. Потому что, несмотря на сегодняшние события, лед не тронулся, и он это прекрасно понимал. Но злость лучше, чем равнодушие. Из злости можно раздуть костер. А от ненависти до любви – один шаг, не зря же так говорят? Если Лизавета Вилинская, конечно, ненавидит его после всего произошедшего. После такого поцелуя Андрей в этом очень сильно сомневался.
Глава 33
Новая репетиция не принесла ничего нового, если можно так выразиться. Я изо всех сил старалась казаться невозмутимой, только это получалось с огромным трудом. После вчерашнего поцелуя мне казалось, что одно неверное слово – и я вспыхну. Более того, сожгу всех к чертовой матери. И я понимала, что дело не только в той злости, что пробудил во мне вчера этот гад. Что не все сгорело под его предательством. Что чувства еще остались. Но… Принять этого я не могла.
А Егор все продолжал нас гонять. Более того, он еще и заставил нас остаться после общей репетиции, словно часа до нее было мало. Апеллировал тем, что у Андрея, якобы, сегодня нет спектакля, соответственно, нужно воспользоваться моментом и поработать. И попробуй ему возрази… Себе дороже. Тем более, сам Корсаков был только «за».
Вот что он так ко мне прицепился? Нашел бы себе очередную куклу и играл бы с ней. Или правда что-то чувствует? Он не говорил. Но я и не была настроена слушать. Ни тогда, ни сейчас. Не зная мотивов и не слыша глупых признаний в любви, камнем притворяться гораздо легче.
Хотя мне и сейчас грозит нервный срыв, наверное. За эти несчастные несколько часов я раз десять вздрогнула и столько же раз подскочила.
И, что удивительно, ни Андрей, ни Егор не показывали вида, что это замечают. Хотя обычно режиссер десять шкур бы с меня содрал за такое. Разве что периодически сыпались шуточки в стиле: «Лиза, он не кусается, подойди ближе». Аргумент: «Он не кусается, он целуется» я не озвучивала, хотя очень хотелось. Уж лучше бы кусался. Но кому, собственно, есть дело до нервов бедной меня? Вот и приходилось сжимать зубы и просто играть дальше.
После репетиции в малом зале Егор, попрощавшись, вышел, а я было направилась к выходу, но меня остановили.
- Лиза, послушай…
Честное слово, у меня скоро аллергия начнется на эту фразу.
- Что? – излишне нервно и на повышенных тонах уточнила я. – Что еще нового ты мне хочешь сказать, Корсаков? Если ты не собираешься извиняться за вчерашнее поведения, то я слушать тебя не желаю.
- Я не собираюсь извиняться за то, что целовал девушку, которую…к которой неравнодушен. Большей глупости в жизни не слышал. Мне не семнадцать лет, чтобы делать, а потом сожалеть, - невозмутимо пожал плечами Андрей, вызывая желание стукнуть его чем-нибудь…посильнее и потяжелее. – Тем более, тебе понравилось.
- Ну знаешь… - протянула я, не находя слов. Вопиющая наглость! Просто невыносимая! Где там якобы ботаник? Рядом не стоял. Вот всегда знала, что у красивых мужиков больное самолюбие, но этот все границы попрал.
- Знаю, - как-то тепло и солнечно улыбнулся этот гад, что я, по идее, должна была бы растаять. Вот только вместо этого запыхтела, словно чайник. Потому что опять не нашла слов.
- Но я сейчас не об этом, - продолжил Корсаков, подходя ближе. – Ты слишком нервничаешь, когда на сцене со мной. Расслабься, Лиза. И играть сразу станет легче. Просто будь собой.
- Если я буду собой, то Деметрий будет ходить с фингалами под глазами, - невинным тоном откликнулась я. И поймала очередную улыбку. Он вообще непробиваемый, что ли? – Корсаков, ты не считаешь, что у меня есть вполне обоснованный повод нервничать в твоем присутствии? Более того, этого самого присутствия не желать.
- Я думаю, мы с тобой вполне можем найти общий язык, - мягко улыбнулся этот гад. – И ты прекрасно знаешь, что это лишь вопрос времени. Слишком многое нас с тобой связывает…
- Вот именно, Корсаков. – сухо откликнулась я. – И это, так называемое, «многое» не стереть. Я не смогу забыть то, как мной играли. Меня обманывали. Мной манипулировали. Да вообще, хоть слово правды за этот месяц было? – в собственном голосе я вдруг услышала истерические нотки. И, чтобы не продолжать в том же духе, сама себя перебила. – Не важно. Думаю, это не имеет сейчас значения. И вообще нам наше с тобой общение стоит свести к минимуму. И уж тем более не стоит допускать повторения вчерашней ситуации.
Я шаг за шагом отступала в сторону двери. Это было не бегство, это необходимость. Ради собственного спокойствия. Ради роли. Ради работы. А Андрей все с той же улыбкой, словно слушал неразумного ребенка, наступал. И это бесило. Доводило градус кипения до точки. Грозило взрывом, которое я допускать не желала.