— Майя… — и только я выдавил из себя слово, как меня перебили.
— Я никогда. Слышишь меня? Я никогда не смирюсь с такой жизнь… Я лучше сдохну, чем буду личной собачкой на привязи, — процедила Майя, брезгливо скидывая мои руки со своего лица.
Резко отдалилась от меня, словно я ментально причинял ей неимоверную боль и, сложив руки на груди, уставилась на меня, как на врага народа. А я больше не хотел этой войны. Я больше не мог выносить этого отреченного, полного злобы взгляда. Я не хотел видеть ее боль. Я так хотел вновь хоть на секунду увидеть те всполохи жизнерадостных искорок в ее глазах, что каждый раз ослепляли меня своим светом. Но они безвозвратно потухли… Я так хотел увидеть эту ослепительную улыбку на ее губах, что каждый раз заставляла меня улыбаться. Но она сменилась презрительной усмешкой. Я так хотел услышать очередную колкость, шутку, что заводила меня с полуоборота. Но и это сменилось молчанием.
— Я могу идти, Тимур Альбертович? — серьезно спросила Майя. А мне так хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Накричать. Дать пощечину. Закричать в лицо "Давай! Ударь меня. Оскорби. Скажи как сильно, ненавидишь, но только не смотри на меня этим безжизненным взглядом." хотелось сделать хоть что-то, лишь бы она перестала быть такой каменной глыбой, обжигающей холодом.
— Завтра мы едим по магазинам, тебе нужно вечернее платье. Теперь иди, — сказал я, прожигая ее лицо глазами, в ожидании ответного взгляда, но его не последовало.
Майя бесшумно покинула кухню, а я уже несколько минут продолжал проживать проход, в котором скрылась хрупкая фигура девушки. Вечно закрытая, вечно колючая, вечно прячущая боль за своей улыбкой. Она ведь слишком маленькая еще, чтобы сейчас быть такой…Нас всех кто-то или что ломало. Каждого. Значит еще до встречи со мной, что-то ужасное сломало эту маленькую, хрупкую девочку, превратив ее в холодную и вечно сражающуюся за себя девушку. Но что? Каждый раз поведение Майи не сходилось с действительностью и я каждый раз видел, те всполохи боли из ее прошлого. Но она так мастерски это все закопала глубоко в себе, что вытащить это наружу просто не возможно. Но правда казалась так близко. Словно протяни руку и ты достанешь ее. Но я никак не мог зацепиться.
— Олег! — прокричал я на весь дом.
В кухню влетел запыхавшийся охранник.
— Вызывали, Тимур Альбертович?
— Набери, Степному и передай ему, чтобы он копал как крот день и ночь, ночь и день. Но нашел мне всю биографии о Гонцовой Майи Бориславовне. Абсолютно всю, вплоть до того, какой плюшевый друг был у нее в детстве. Понял?
— Да, Тимур Альбертович. Сроки?
— Нужно максимально быстро все раскопать, — твердо ответил я.
Эта игра в перевоспитание затянула меня слишком глубоко. Это болото продолжало погребать меня в свои тиски изо дня в день. Все глубже и глубже и я ели держался на поверхности, стараясь зацепить каждый глоток воздуха в свои легкие. Порой в жизни случается так, что все наши страхи, от которых мы так рьяно оберегали себя, свое сердце, вдруг становятся явью. И вот мой страх вдруг стал реальным. Я привязался к этой девченки, я пропитался ею. Я до мозга костей хотел ее… Нет, я хотел, чтобы она сама пришла ко мне, сняла свое белое платьице, что так подходило ей, и сказала "Я хочу быть твоей, Тим…". Без угроз. Без боли. Без унижения. Я просто хотел ее рядом.
Глава 12
Майя
Закрывая глаза я надеялась, что судьба надо мной сжалиться и, открыв их, я больше никогда не увижу стены этого злополучного дома. Но, увы мы живем не в сказке. И проснулась я по-прежнему в доме Тимура. Вчерашний день все еще слишком ярко отражался в памяти. Казалось, что в месте, куда вчера я прижимала холодное дуло пистолета, кожу неприятно жгло. Я ведь действительно могла умереть. Да, я, блять, фактически в русскую рулетку сыграла вчера!
Моральных сил не было от слова совсем. Постоянные ругачки с Тимуром с каждым днем ударяли по мне все больше и больше. И я больше не горела желанием самолично "забивать свой гроб гвоздями", поэтому приняла решение успокоиться и ждать того самого момента. И как только у меня появиться даже проблеск возможности сбежать я вцеплюсь в него мертвой хваткой, как утопающий за спасительный круг.
Сегодняшнее утро не стало лучше, потому что оно началось с "теплых" слов Тимура в самую рань.
— Поднимай свою задницу, сегодня поедешь со мной, — и раздражающи захлопал в ладоши.
Оттащила голову от подушки и попыталась сфокусировать сонный взгляд на его лице. Он там амфетамина нанюхался что-ли? Я в жизни не видела человека, что был бы в семь часов утра энергичнее Тимура. Горящие глаза, улыбка от уха до уха, наводили меня на подозрения, заставляя шестеренки в мозгу активно крутиться.