Майя
Пол дня я бездвижно пролежала на кровати, невидящим взглядом прожигая потолок. Я плакала. Я кричала. Я билась в конвульсиях. Я успокаивалась. А потом все снова по этому адскому кругу. Меня сжирали мысли. Миллион мыслей, что непрерывно врезались в мое сознание. Но в моей голове был лишь один вопрос, что поистине волновал меня. Почему мне так паршиво из-за того, как я поступаю? Почему меня морально убивает осознание того, что я предала Тимура? Почему, черт возьми! Потому что…что? Но на этот вопрос у меня не было ответа. Или я просто не хотела отвечать. Но меня не покидала мысль, что я что-то теряю. Что-то важное. До ужаса необходимую деталь.
Губы против моей воли начали дрожать. Дорожки соленых слез скатывались по моим щекам, обжигая кожу. Все тело, словно окатило ледяной водой, когда я поняла. Черт! Я призналась сама себе. Господи, неужели я…
— Я люблю его, — на грани придыхания прошептала в тишину комнаты.
Резко подскочила с кровати, направляясь в кабинет Тимура. Я бежала так быстро. Практически не касаясь пятками пола. Я все исправлю. Все исправлю. Не знаю, что будет потом. Не знаю, как мы все решим. Но я не могу. Не могу предать его.
Со стуком открыла дверь в кабинет Тимура, влетая в комнату на всех порах. Ноутбук. Словно на автомате села за рабочий стол, нажимая кнопку включения. А внутри каждая частичка моего нутра грохотала.
В кабинете был мрак и лишь свет от ноутбука давал лёгкое освещение. Черт, быстрее! Ноутбук вывел меня на рабочий стол и я дрожащими руками пыталась вставить флешку.
— Давай же ты! — прорычала я, ударяя рукой по столу.
Вставила флешку и открыла нужный файл. Загрузка. Да чтоб тебя! Слезы предательскими дорожками стекали по бархатистой коже, размывая общий вид комнаты. Поздно плакать, Майя!
Загрузка завершилась, и я открыла файл. В эту же секунду моё сердце пропустило последний удар и остановилось.
В дверях кабинета стоял Тимур. Господи… Я не видела его лица, лишь тёмный силуэт его тела…словно сам дьявол. Я всегда чувствовала его сильную энергетику, но сейчас…она будто умерла.
Я дрожащими руками вытерла слезы и улыбнулась.
— Ты рано.
В кабинете была мертвая тишина и Тимур совсем не шевелился.
— Какая же ты мразь, Майя, — безжизненно процедил Тимур и включил свет.
— Давай, иди сюда. Я хочу посмотреть тебе в глаза. Давай! — заорал Тимур и я подскочила на стуле.
Медленно поднялась на ноги и двинулась к нему.
— Посмотреть мне в глаза хочешь! Ты уничтожил меня! Ты не оставил ничего от той Майи, которой я была! Ты меня сломал! И чего ты ждал, Тимур? ЧЕГО ТЫ, СУКА, ЖДАЛ!? — орала я во все горло, размахивая руками.
Слезы уже градом скатывались по щекам и я начала истерично смеяться, как психически больная.
Подойдя к нему практически вплотную, ели слышно прошептала:
— Ты хотел посмотреть на меня? Так смотри!
Исправлять что-то больше не было смысла. Он все знал. Знал с самого начала. Но как? И почему ничего не сделал раньше? Решил проверить меня? Посмотреть предам ли я его? А чего ты ждал, Тимур? Неужели ты и правда думал, что я упущу свой единственный шанс на свободу? Я смотрела на него, а желание сказать всю правду так и рвалось наружу. Но я подавила этот порыв, засунув все свои чувства в самый дальний уголок своего сердца. Пускай возненавидит меня. Лучше пусть призирает. Лучше пускай он думает, что я ненавижу его так же, как и раньше. Лучше так, чем я признаюсь в том… Горло вновь сдавил болезненный комок, что с трудом давал мне говорить. Сердце больше не билось. И казалось, что именно сейчас внутри меня все рухнуло. Фонарики погасли. Свет выключили. И я рассыпалась.
Тимур
Я смотрел на нее, а перед глазами так и мелькало единственное слово. Поздно. Я заглядывал так глубоко в бездну ее темно-серых глаз, но так и не нашел там сожаления. Лишь жгучая ненависть, что с каждой секундой все больше и больше отравляла мой организм. Я видел там столько боли, океан боли. Так много, что мне самому становилось больно. Она ненавидит меня. С силой сжал кулаки, в надежде что это поможет хоть немого притупить боль. По ее щекам без остановки скатывались слезы. Она, словно задыхалась от чувств, что переполняли ее. От ненависти? И я так много хотел сказать. Так чертовски много хотел спросить. Но вместо этого я молчал, продолжая прожигать ее, уже такое родное лицо, неверующим взглядом.