И в итоге так оно и вышло. В очередной из разборок, с моей нелегкой руки, он получил пулю промеж глаз. Испытывал ли я тогда муки совести? Нет, и мне хотелось донести до неё одну простую истину: от меня она уйдет, только если я сам этого захочу.
Наблюдал, как она вертит своим задом перед другими мужиками, как облачается в откровенные наряды, чтобы увидеть ревность в моих глазах. Гуляя по тонкой, как лезвие бритвы, грани моей сдержанности, она ожидала, когда я выволоку её из очередного притона, куда её заводила жизнь, чтобы бросить под душ, смывая с неё яркую косметику и запах сигарет.
– Ой, блядь, ну что ты ведешь себя, как мой папочка? – пьяно смеется Софи, пока я зло намыливаю хозяйственным мылом руки и грубо провожу ими по её лицу, а она жмурится и хохочет. – Ах, не было же у меня никогда папаши! решил мне его заменить, Самгин?
– Рот открой, – сухо приказываю ей, сжимая мыло в руках. Она раскрывает свой грязный рот, высовывая язык, и я сую ей этот обмылок в рот, бесясь от того, что не в состоянии справиться с этой маленькой шлюхой, которой и двадцати лет нет, а она, сука, вертит мной, как ей вздумается.
Выходя, хлопаю дверью ванной комнаты, боясь, что еще одно слово, сказанное ей, – и убью её ко всем чертям. Ударю об стену, и не будет этой девчонки больше никогда. Стою, скуривая сигареты на балконе, и чувствую, как Соня забирается холодными пальчиками под мой свитер и проводит ими от груди до низа живота, а потом обнимает изо всех сил, прижимаясь всем телом ко мне.
– Люблю тебя, Самгин. Хоть ты и жуткий, но всё равно люблю, – шепчет она себе под нос, и вся моя злость мигом испаряется. Я тяжело выдыхаю и разворачиваюсь к ней, чтобы взглянуть на разводы туши под её глазами: она не потрудилась умыться до конца, и этот взгляд – вроде, детский совсем, но блядский – раздражает и манит одновременно.
Соня забирает сигарету прямо у меня изо рта и затягивается, отлично зная, что я ненавижу, когда она курит.
– Тебе, значит, можно, а мне – нет? – ехидно улыбается она.
– Тебе еще детей мне рожать, – отвечаю серьезно, сам удивляясь своим словам. Такие фразы с другими всегда оставались лишь игрой, бабам нравилось думать, будто я хочу от них детей, а мне от них даже прощального взгляда не требовалось. Одна сменяла другую, пока в моей жизни не появилась эта пигалица, младше меня на десять лет.
Каким бы я ни был, но меня тянуло к этой грязной девчонке с большим опытом за плечами. София отличалась от других тем, что никогда его не стеснялась, признавала, что не было у нее другого способа выбраться из той деревни, где родилась и выросла. Но больше всего мне нравилось, что она не боялась меня, не презирала за мои поступки, потому что понимала меня, принимала мои деньги и подарки, но не изгибала брезгливо рта.
Она поднимается на носочках и выдыхает табак мне в рот.
– Какая из меня мать, Толь? я же шавка дворовая, на улице выросла и, кроме улицы, ничего не знаю.
– У других же как-то получается, – пожимаю плечами.
Девочка фыркает, явно недовольная моим ответом.
– А меня одной тебе не хватает? – Она рисует узоры на моем животе и робко смотрит прямо в глаза, а я и не знаю, хватит ли мне её одной. Мои инстинкты говорят, что я хочу продолжения нас обоих, хочу видеть её матерью своих детей, хоть и права она: дикая же совсем, единственное, на что способна, так это прятаться за спину очередного мужика, чтобы выжить в этом мире.
Не будет она печь блинчики моим детям и сказки читать перед сном, как и ждать меня с кастрюлей супа на ужин... Или, может быть, из таких потаскух все же вырастают хорошие жены? Или это сказки для дебилов вроде меня?
– Тебя одной мне даже слишком много. – Я задумчиво провожу большим пальцем по её губам, а она бросает бычок в окно за моей спиной и тянется к моему рту.
2. София
Я такое ничтожество. Пока добиралась сюда, не знаю даже, о чем мечтала. Что увижу его и ничего не испытаю? А что я вообще должна была испытать?
Мы не общались уже много лет, и я дичайшим образом боялась, что слишком много времени прошло и он уже не способен разглядеть во мне женщину, привыкнув к тем особам, которых выбирал последние годы, а увидит лишь молодящуюся дуру, отчаянно пытающуюся ему понравиться.
Мужикам живется проще: даже если ты седой и покрыт морщинами, девчонка в короткой юбке, которой без паспорта не продают алкоголь, все равно кинется тебе на шею, если у тебя большой счет в банке, а может быть, даже искренне посчитает, что в тебе есть шарм и разница в возрасте вовсе не помеха. Эта игра работает и в обратном порядке, и от неудовлетворенности собственной жизнью, мне казалось, что держать при себе красивых мальчиков не такая уж и гадкая идея. Но я ошибалась. Через некоторое время ко мне все же пришло осознание, что от возраста не убежать, а чувства мужчин так же быстротечны, как и состояние почившего мужа.