- Больно?- шепчу я, заглядывая ей в лицо.
Она жмурится, на щеках блестят дорожки от слез.
Конечно, блин, ей больно, херов ты идиот.
Я аккуратно наклоняюсь, целуя ее губы, ощущая солоноватый привкус. Нежно. Так нежно, как только могу.
И я чувствую, как Софи расслабляется. Возможно, через силу, но ее руки больше не впиваются в мою кожу, а мягко обхватывают плечи. Прижимая. Мои же обвиваются кругом вокруг ее талии.
Я возобновляю движения, углубляя поцелуй.
И чувствую, как внутри все трещит, требуя разрядки.
Глубже. Так узко.
И сердце заходится галопом.
Что было до этого? Все те телки, ненужные, безликие. Которых мало. Исчезают. Остаются ее губы, мягкие, нужные. Только она. Только Софи.
Быстрее. Рывками. Не дыша и в тоже время задыхаясь воздухом. Влажно. Так туго и влажно.
- Люциус,- стонет она мне в губы.
И это все. Гребанные край.
Я вбиваюсь в нее, не разрывая поцелуя. Стискивая ее кожу, обследуя. Кожу, к которой не прикасаться никто до меня. Никто. Никто не трогал ее. И от этого осознания в груди все трепещет. Внутри все горит пожаром.
- Моя,- бормочу я, сквозь губы.- Только моя.
Софи рвано дышит, стискивая мои плечи.
- Я твоя,- едва слышно, сквозь поцелуй отвечает Софи.
И жар разливается по телу. Такой нестерпимый пульсирующий. Требующий выхода.
Последний толчок, шипя.
Тело сжимает сладкая истома.
Я замираю, рыча. Впиваясь в нее губами. Сладко. Грубо. Только моя.
А потом я чувствую, как разрываюсь на отдельные части.
И каждая из них принадлежит Софи Лебсокой.
Глава 31
Прошло три дня с того момента, как я проснулась с Люциусом в одной кровати. Сначала я решила, что все, что произошло было лишь сном. Даже не смотря на то, что низ живота слегка побаливал. Но потом, открыв глаза, я осознала, что лежу в одной футболке Люциуса и в его комнате.
После того, как он бережно, будто я была самым ценным его сокровищем, донес меня в свою спальню. Целуя в висок, когда я заснула после душа, хоть и была середина дня. Я была уставшей, а дождь за окном так заманчиво барабанил по стеклу, заставляя мои веки тяжелеть. И низ живота болезненно потягивал, даже от небольшого движения.
Это были мимолетно-быстрых три дня.
События мелькали, как калейдоскоп перед глазами. Сменяясь одно другим, пересекаясь и взрываясь. Но одним, самым важным, событием, будто радугой во время дождя, был Люциус Гольдски. Возможно, я одела розовые очки.
Но, черт возьми, он стал добрее. Я никогда не видела его таким добрым и заботливым. У меня даже в голове не сопоставлялись эти две вещи. Люциус Гольдски и идеальный, заботливый парень. Хотя, у нас еще даже не было неловкого разговора про отношения. Так что, не парень.
В голову медленно поплыли воспоминания нашего первого утра.
Я стояла в боксерах Гольдски, которые мне пришлось завязать на талии и его футболке, возле плиты. Медленно, но глубоко втягивая его потрясающий запах с нотками лимона. Боль уже почти прошла, ведь я выпила болеутоляющее, как только проснулась. Как только я поняла, по холоду во всем теле, что Люциус встал и ушел в душ. Там, где его руки обнимали меня, пробегали леденящие мурашки. Звук струй, долбанящий по полу кабинки заставил меня распахнуть глаза.
И встретиться с осознанием всего, что произошло, будто набалтом свалившимся на голову.
Воспоминания о его руках, губах, теле, смутили, заставляя кровь бежать быстрее, от чего я натянула покрывало повыше, будто кто-то мог увидеть мои пылающие щеки. Но я улыбалась.
Сожалела? Возможно только потому, что это случилось слишком быстро. Но уж точно не потому, что это был Люциус. В мозгу вспыхнули его синие глаза. Сбивчивое дыхание. Такие живые глаза. Впервые такие открытые. Голые настолько, что можно было увидеть тень глубоко на дне.
Нет, я не сожалела.
Здесь, в его постели, окутанная его запахом и остывающим теплом, я была... Счастлива. Да, счастлива настолько, что дыхание перехватывало, завтавляя грудную клетку восторженно сжиматься. Возможно, это было неправильно или странно, но мне было все равно.
И мне захотелось приготовить завтрак. Поэтому я одела первое, что нашла в его шкафу и быстро, пока Гольдски не вышел из душа, понеслась на кухню. Не знаю почему, но я немного боялась видеть Люциуса после того, что произошло. Мне было страшно, что он... Жалел? Выгнал бы меня?
О том, чтобы сбежать самой не было и мысли. От разговора никуда не убежишь. Я не хотела уходить от Люциуса. От мысли об этом, в горле что-то сжималось.