Меня опять называют прелестью, я сильно краснею и улыбаюсь шире.
Несколько пар, в том числе мы с Лёшей, выходят в центр для финального состязания. Все переглядываются, шутят.
Я настроена любой ценой вырвать победу у тети Ирины и дяди Георгия, у которых сеть аптек по городу, как вдруг отвлекает шум из зала. Чей-то сильный кашель. Детский. Оглядываюсь и вижу маленькую девочку лет трех в чудесном розовом платье, которая чем-то подавилась.
Играет музыка. Ведущий объясняет новые правила. Но кашель малышки продолжается и даже усиливается. Я вновь смотрю за девочку — бедняжка захлебывается. У нее начинаются рвотные спазмы. Мама держит ее за плечи, по лицу видно — паникует.
— Боже, — шепчу я, указывая на девочку.
Музыка резко обрывается. Народ начинает суетиться. К малышке быстро подходит именинник, высокий тучный мужчина, у которого сегодня юбилей — пятьдесят пять.
И начинает зачем-то хлопать ее по спине! Да так, что синяки останутся.
— Нельзя! — протестую я, но никто не слышит.
Ребенок кашляет сильнее, теперь как-то жутко, отчаянно. У меня на глаза слезы наворачиваются. Хватаю Лёшу за руку.
— Нельзя, Лёша! Нельзя бить по спине! Еда может глубже опуститься и закрыть дыхательные пути! — кричу я. — Пусть она дальше кашляет! Лёша, останови его! Он сделает хуже!
— Ты уверена? — переспрашивает Алексей, мешкая.
Политик действует уверенно, никто не смеет его остановить. Но стоящие рядом женщины меня поддерживают.
— Что он делает? Дима пьяный! — причитает одна из них. — Он ей рёбра сломает. Кто-нибудь, да скажите уже, чтобы перестал!
Лёша быстро идет в сторону девочки, которая после очередного удара по спине замирает, перестав кашлять. А потом, прямо на наших глазах, боже... она начинает синеть!
Меня трясет, из глаз слезы брызгают, застилая обзор. Столько людей, все кричат, к девочке не пробиться! Да я и не специалист по оказанию первой помощи! Один раз Мира подавилась, ее вырвало, и всё прошло. Я так испугалась, что в этот же день пересмотрела все ролики по оказанию первой помощи, которые нашла.
Девочку я больше не вижу — ее плотным кольцом окружили гости. Но по крикам понимаю, что она не дышит.
Кто-то в истерике звонит в неотложку. Меня бьет крупная дрожь, так страшно! У меня Мира такая же дома. Господи, помоги маленькой. Не допусти страшного!
Через бесконечную, адскую, страшную до истерики минуту народ взрывается новыми криками.
— На воздух! Срочно! Разойдитесь, ей нечем дышать!
Я вижу, как Данил несет ребенка на руках в сторону окна, девочка плачет, но дышит! Она дышит! Всё еще бледная, но кожа потихоньку розовеет. Крупные мурашки бегут по моей коже.
От Данила не отстает Злата и еще напуганная до смерти мама девочки.
Они подходят к окну, которое кто-то уже распахнул настежь. Зал наполняется холодным ноябрьским воздухом и колоссальным облегчением. Кажется, я сама впервые дышу полной грудью. Волоски дыбом, между лопаток влажно. Боже, божечки! Всё позади, но остановиться не получается. Плачу навзрыд, слезы струятся по лицу, капают на платье, оставляя грязные черные следы. Все мои страхи по поводу дочки оживают и вцепляются в горло. Когда у меня была задержка и мы с Данилом гадали, беременная ли я, я заявила Миронову, что сделаю аборт. После чего мы крупно поругались.
Я была маленькой и глупой. Казалось, что ранняя беременность — это конец всему и легче всего от нее избавиться. Данил был жестким и нетерпимым, давил и пугал.
Эти страшные планы еще долго потом преследовали меня. Боже, как я тряслась перед первым скринингом, молясь, чтобы с эмбрионом всё было в порядке после всего, мною пережитого!
А когда Мира вот так же подавилась и начала синеть, я прошла через ад.
Не могу остановиться и успокоиться. Мне душно и плохо. Голова кружится. Гости с облегчением берутся за бокалы. Девочка больше не плачет, а даже смеется.
Ко мне подходит Лёша.
— Всё хорошо, Марин, — утешает он.
— Мне нужно несколько минут. Испугалась. Я к зеркалу. Приведу себя в порядок.
— Марин... — Он берет меня за руку.
— Скоро приду, — говорю быстро и убегаю в дамскую комнату.
Бедная маленькая девочка. Вспоминаю ее испуганные глаза, неживое лицо — и снова плачу. С тех пор как у меня появилась Мира, не могу спокойно смотреть фильмы, где страдают дети. Это за гранью сил и возможностей. А вот так увидеть вживую... Нет, Гран-при за лучший танец сегодня явно не мой.
Умывшись, я решаю позвонить Варе и спросить, как там моя малышка. Но сталкиваюсь с тем, что связи в туалете нет.
В коридоре довольно шумно из-за музыки. Вновь начались танцы. Боже...