Майкл поднимает вопросительно бровь, искоса смотрит на мой хохотун и улыбается. Слёзы брызжут из глаз, я пытаюсь перевести дух, чтобы ответить, но захожусь в новом приступе хохота. Затем, немного отдышавшись, радостно заявляю:
– Я так спешила, что оставила в доме сумку с вещами! И с документами тоже!
– Не беда, – говорит моя невозмутимая скала, – в следующий раз заберём, а пока что возьму-ка я тебя в безраздельное рабство, раз уж ты осталась без вещей и документов. Когда ещё представится такая возможность?
– Да! Да! Я хочу в рабство! – кричу весело, и мы хохочем, заглушая радио и звуки какой-то печально-тягучей песни, что льётся и льётся из динамиков, как бесконечный дождь за стёклами авто…
5.
Марина
Дни распадаются на фрагменты, плачут осенними дождями и радуют редкими солнечными днями.
Улетает, но возвращается Майлз. Чаще слышится в доме смех Ассоль, что нашла себя в заботе о детях. Особенно тянет её к Иришке, и я часто замечаю задумчивый взгляд, судорогой пробегающую грусть. Видимо, скучает по сестре. Что с ней, где она? Я не решаюсь спрашивать, а девушка не спешит делиться оставшимися тайнами.
Мы оформляем опеку над детьми, погрязаем в бесконечных хлопотах, бумагах, круговерти бюрократической машины, но нам нужно это сделать, поэтому терпим и не сетуем на судьбу.
В доме становится уютно и спокойно, несмотря на все заботы. Это был самый лучший период, когда мы жили и наслаждались, разговаривали по вечерам, собираясь за большим столом.
На выходные неизменно приезжали Майкл и Анжелика. Парочка светилась от счастья, и я наконец-то расслабилась.
– Ты не подумай, мы живём порознь, – краснея, доверительно делилась Лика сокровенным. – Ты же знаешь Майкла. Сказал, что не нужно торопиться, а мне нечем припереть его к стене.
– Значит, не очень стараешься, – возражаю ей я, и подруга хмурит брови, пытаясь понять, что я хочу до неё донести. В последнее время мы говорим только так: она делится, а я осторожно намекаю на очевидное.
– Ты бы сказала, как есть, – ворчит она, закатывая глаза. – Я не понимай ваших глубокомысленных иносказаний! Он словно чего-то выжидает. Видит же: я его и только его! Нет, выдумал этот период ожидания зачем-то. Встречаемся по вечерам, как школьники. Ходим по улицам за ручку, посещаем концерты и рестораны, делаем набеги на магазины, иногда вместе готовим, а потом неизменно расстаёмся.
Лика вздыхает огорчённо, крутится на стуле, как юла. Ей всегда тяжело даётся спокойствие. Две противоположности: огромный невозмутимый Майкл и миниатюрная подвижная Лика. Два магнита, что притягиваются со страшной силой. Однажды сольются – не раздерёшь, а пока…
Я знаю, почему выжидает Майкл, но не могу подталкивать Лику. Наверное, она считает это очевидным – свою любовь к нему, поэтому так и не произнесла ни разу тех слов, что ждёт Майкл. Без этого он не видит смысла. Как натура цельная, не желает никаких полутонов и полумер. Если они окажутся под одной крышей, то навсегда. Как положено: свадьба, кольцо на палец – и никаких оглядываний назад.
Мне немного жаль подругу, но я люблю Майкла и не хочу нарушить ход его логики и принципов. Пусть уж сама доходит до всего.
Часть 3. Глава 6
Володя Иноков
С того памятного дня, когда произошло объяснение, жизнь закрутилась, как снежный вихрь. Я чувствовал, как разгорается разноцветье наших чувств. Мы больше не прятали друг от друга счастливых глаз. Руки постоянно сталкивались, выражая нежность несказанных слов, губы пульсировали от поцелуев, и всё тяжелее было сдерживать себя от последнего шага, после которого бы сдался последний бастион.
Мы часто засыпали, обнимаясь. Узкая односпальная кровать казалась удобной. Наверное, потому, что нам было хорошо вместе.
Любовное томление окутало нас со всех сторон, но мы продолжали учиться. Как ни странно, учёба давалась мне ещё легче. Тая, не определившись в своих предпочтениях, читала всё подряд.
Меня не удивило, что ей захотелось учить английский язык. Латынь далась ей легко, как песня. У неё – прекрасная память, она улавливала чужую лексику и произношение словно мимоходом, но я видел: ей многое просто интересно, не более. Пока ничто не задевало Таю за живое, не трогало её сердце. Но я не терял надежды.