– Володя, он звал Сида! Надо уходить! – Тая попыталась оторвать меня от пострадавшего.
Я полуобернулся и улыбнулся ей одними уголками губ.
– Не бойся. Сид лежит сейчас в двух кварталах отсюда со сломанной ногой. Ему, к сожалению, никто не может помочь. Разве что эти двое. И уж точно его нога не срастётся раньше положенного срока. Живи, брат Ансельм, или как там тебя по-настоящему?
Исцелённый готов был хлопнуться в обморок. Второй «брат» продолжал бормотать молитвы и долбить лбом пол.
Я провёл рукой по лбу, отгоняя наваждение. Сам не понимал, что делаю: слова летели впереди меня.
– Я предупредил вас от Тех, чьи имена не произносятся вслух. Забудьте о девушке и обо мне.
Перед тем как выйти, я шепнул бьющему поклоны название улицы, где прозябал братец Сил и дважды щёлкнул пальцами у каждого перед носом.
Лишь только на улице, глотнув свежего воздуха, почувствал, как меня начинает бить крупная дрожь. Сидя в такси, я продолжал трястись, как в лихорадке. Таксист смотрел на меня с подозрительностью, а я не мог остановиться.
Тая гладила меня по плечу, и её губы дрожали от сдерживаемых слёз.
Лишь только возле общежития меня немного отпустило. А когда мы вошли в комнату, я расслабился окончательно. Сел на пол и прислонился головой к стене. Чувствовал вялость во всём теле, мне даже лень было снять обувь. Я видел, как Тая металась по комнате, лихорадочно собирая вещи.
– Не надо, – выдавил я из себя. – Они больше не придут сюда.
Тая замерла на полпути, а затем опустилась рядом со мной на колени, вопросительно заглядывая в глаза.
– Что ты сделал, Володя? Я ничего не понимаю. Чувствую: ты не лгал мне, но все сегодняшние твои действия – это поступки и слова чужого для меня человека. Никогда не думала, что ты можешь быть таким.
Я нервно хмыкнул.
– Представь себе, я тоже не знал, что могу быть таким. Когда я пришёл сюда и понял, что тебя умыкнули, во мне пробудилось нечто. Я взял в руки вещи и увидел весь путь, по которому тебя уводили отсюда. Без труда нашёл дом и квартиру. Я даже не сомневался, что ты именно там. Сейчас я думаю, что было бы, если бы я высадил дверь в квартире, где живут обыкновенные люди, что ни сном ни духом… Да ладно, что уж теперь.
– А что ты там нёс этим двум блаженным?
Я смотрел Тае в глаза и не отводил взгляд.
– Без понятия. Откуда-то пришло знание, что им надо сказать именно это. Я никогда раньше, поверь, не сталкивался с Посвящёнными.
Губы у Таи затряслись, она прикрыла глаза и прошептала:
– У них есть древние книги, как они утверждают, в которых написано, что Посвящённым доступно многое. Почти всё, но они должны трепетать перед той, чьё имя Неприкасаемая, ибо кто тронет её нечистыми руками и со злым умыслом, погребёт избранных, которые за непослушание сгорят в огне. Прежде чем принимать новых братьев в сестёр в свои ряды, они заставляют выучить всю эту галиматью. Так я тогда считала. А тут ты сегодня выдал эти перлы, и я растерялась. Испугалась даже.
Я саркастически скривил губы.
– Тая, я не осознавал, что говорил. Не понимал. Может, весь этот бред я выудил из их подсознания. Или из твоего. Не знаю, это вроде был я и в то же время – другой человек. Уверенный в своей правоте, дерзкий. Я мог причинить боль и знал, что легко могу избавить от неё.
Тая, чуть запнувшись, процитировала:
– «Бойтесь повторять ошибки дважды, ибо карающая рука Ангела прощает только раз: она наказывает и исцеляет, приносит боль и избавляет от оной тех, кто раскаялся перед ликом Неприкасаемой». Кажется так, если я ничего не перепутала. А откуда ты знал про Сида?
Я взъерошил волосы ладонью и потёр лоб.
– Оттуда, откуда знал и про всё остальное. Ты крикнула, что есть ещё один, и я увидел его. Знал, что он не должен дойти, поэтому Сид вступил в грязь, поскользнулся и упал, сломав ногу.
Тая нежно провела пальцами по моей щеке. В её глазах – сострадание.
– Бедный Вовка. С тобой такое впервые?
Я прикрыл глаза. Голова кружилась, будто я сел на бесконечно двигающуюся карусель.