–Я? Запугиваю? – громила развёл руками. – Даже и не начинал ещё. Я всего лишь хочу вернуть дочь. Согласись, нормальное желание для отца.
– Ас… Елена вам не дочь, – вклинился в разговор я, пытаясь поставить точку. – Она совершеннолетняя и имеет полное право находиться там, где хочет.
Мужчина перевёл на меня взгляд. Две скользкие бурые медузы вместо глаз скользнули липко по моему лицу, словно изучая и оценивая.
– Елена мне никто. Верно. Зато Регина – дочь. Мой ребёнок, которого она украла, – он отвернулся и снова участливо уставился на Марину. – Слышал, у тебя сын? Значит, сможешь понять чувства отца. Береги своего ребёнка от всяких проходимцев. А то, неровен час, однажды зайдёшь в комнату, а там нет никого. Пусто. Вот будет досада. Сюрприз.
С этими словами, ещё раз гадко улыбнувшись, незнакомец направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся.
– Я вернусь, – и аккуратно закрыл за собою дверь.
Марина наконец-то расцепила руки. Вздохнула. Я прижал её к себе.
– Ну, всё, всё. Он ушёл. Расслабься.
Она подняла на меня глаза – огромные и чёрные. В них плескались тревога и слёзы.
– Он сумасшедший, – прошептала, содрогаясь.
– Да просто слишком самоуверенный болван. Успокойся.
Неожиданно Мария вырвалась из моих рук и без слов помчалась вверх по лестнице.
– Что за чёрт? – пробормотал я, кидаясь за нею вслед. – Что случилось?
Она не отвечала. Такой я ещё не видел её. Растерянной. Беспомощной. Потерявшейся, как девочка в огромном городе.
Мария ворвалась в детскую и заметалась по комнате.
– Эд! Эдвард! Мальчик мой! – кричала, словно обезумевшая. Слепо шарила по стенам, полу, кроватке руками.
Я остановился в дверном проёме. Окинул взглядом помещение и замер. Ребёнка нигде не было.
3.
Марина
Я обезумела. Завязнув в страхе, походила на птицу, что бьётся грудью о стекло и не понимает: если не открыть окно, то можно убиться насмерть, но так и не вылететь на свободу.
В голове кружились в медленном водовороте слова мерзкого типа – отчима Ассоль – о ребёнке и пустой комнате. Он знал? Он спланировал? Он отвлёк внимание, и кто-то украл Эдварда?
Не включалась ни логика, ни мои способности – ничего. В такие страшные минуты – я всего лишь слабая женщина, мать, для которой нет ничего важнее её малыша.
В дверном проёме замаячила бледная Ассоль.
– Лучше бы я спустилась, и для вас весь кошмар закончился.
Стив рубанул рукой воздух.
– Замолчи! Для этого ты убегала? Чтобы вернуться в его горячие любящие объятья?
Я слышала их краем уха, но не понимала, о чём они спорят.
– Эд, Эдик, – продолжала звать сына. Паника захлёстывала, в голове путались мысли. В ушах шумело. Ещё немного – и я упаду. Провалюсь в темноту.
– Тихо! – вдруг резко скомандовал Стив, прислушиваясь к чему-то. Я ничего не слышала. Ничего не соображала. А он уверенно прошёл в дальний угол комнаты и залез под стол. Кажется, не только я схожу с ума: я осмотрела все углы в детской.
– Вот ты где, разбойник, – облегчённо заворковал Стив, вылезая. Мы с Ассоль переглянулись. Он держал на руках пустоту, смотрел в пространство и сюсюкал.
Я без сил рухнула на кровать. Смотрела на мужчину остановившимся взглядом. Ассоль смотрела дико, напряжённо. Огромные глаза готовы были выкатиться из орбит. Она ничего не понимала. Зато поняла я, услышав довольный смех Эдварда.
– Ты его видишь, да? – спросила тихо. Стив посмотрел на меня удивлённо, брови его шевельнулись, поползли вверх, а затем нахмурились.
– Вижу. Вот же он, Мария, – Стивен протянул ко мне руки. Пустые руки. Ассоль всхлипнула. Наверное, подумала, что мы сошли с ума.
Я осторожно приняла ношу, прикрыла глаза, ощупывая руками сына. Эд гугукнул и вцепился пальчиками в мои волосы. Облегчение. Невероятное. Огромное, как галактика. Кажется, я даже звёзды видела, что взрывались в моей голове и висли солёными каплями на ресницах.
– Эй, возвращайся, – попросила тихо и потрепала сына по щечке. – Он напугал тебя и ты спрятался? Не пугай так больше, ладно?