Я никогда не знала мужчин. И он знал об этом. Наверное, думал, что угроза сломает меня. Но я молчала, а он не дрогнул. Приказал изнасиловать меня. И мальчики не подвели. Насиловали по очереди. Анатоль наблюдал. Кажется, ему это нравилось.
Потом я опять потеряла сознание. Очнулась ночью. В одиночестве. Пыталась открыть дверь, но тщетно. А потом появился он – один из насильников. Наверное, небо сжалилось надо мной. Мальчик был пьян. Плакал, просил прощения. Бормотал что-то. Целовал мои колени.
Он так и уснул рядом. А я гладила его по голове. Утешала. Потом поднялась и ушла. Брела, куда глаза глядят. Куда-то ехала. Кто-то меня подвозил. Дальше вы знаете.
Теперь вы понимаете, почему я рвалась уйти. Он… ненормальный. Не остановится. Сделает всё, чтобы разрушить вашу жизнь, как это сделал с моей.
Я готова была исчезнуть. Создать заново папино изобретение и нырнуть в другой мир. Меня останавливало только две вещи: если я уйду, никто и никогда не узнает об отцовском открытии; если я уйду, то умру, не зная, что с Региной. А потом судьба свела с вами, и появилась ещё одна причина остаться.
Ассоль осторожно ссадила Эдварда с рук и сжалась, прижимая колени к груди.
– Он не получит тебя, слышишь? – сказала Марина. И такая твёрдость звучала в её голосе, что напряжение вышло из девушки вместе со вздохом.
– Я не уйду никуда. Не исчезну. Иначе возненавижу себя за то, что сбежала, оставив вас разбираться с ненормальным Анатолем.
– Не надо сбегать. Мы сможем разобраться, поверь. Он ничего не сможет сделать ни тебе, ни нам, – проговорил Стив и, шагнув, обнял Ассоль за плечи. – Безвыходных ситуаций не бывает.
Тонкие руки нерешительно сошлись на его спине. Девушка доверчиво прижалась к мужчине. Почти невесомая грань доверия. Почти осязаемая вспышка надежды.
2.
Марина
Майор Николаенко выслушал меня на удивление спокойно.
– Не заявит он на неё, бл… буду, – смачно выругался он и плотоядно прищурился. – Сама подумай: он её сдаст, девчонку упекут. Какой ему смысл? Все эти разбирательства, дознания, бумажная волокита, поиски ребёнка. И ни на шаг ближе к цели. Ему нужен результат, а его не будет, если пигалица ваша окажется за решёткой или в следственном изоляторе. Доступ к телу равен нулю, понимаешь?
Я понимала. Но рассуждения майора меня не успокоили.
– Он не совсем нормален, судя по всему. От такого человека можно ждать любой подлости. Он угроза.
Николаенко потёр красную шею и развёл руками:
– Пока ружьё не выстрелит, мы его не схватим.
– Успокоили, – разозлилась я. – Значит, будем ждать, пока он не натворит чего-нибудь. Он, между прочим, угрожал. Намекал, что мой сын может пропасть.
– Но не пошевелил и пальцем, чтобы реализовать свою угрозу.
Непробиваемый козёл, этот майор Николаенко. Я почувствовала, как по глазам полоснуло красным.
– Если он пошевелит пальцем в сторону Ассоль или Эда, боюсь, вы опоздаете, чтобы спасти эту тварь.
Майор смерил меня тяжёлым взглядом и потёр большими пальцами воспалённые веки.
– Я сделаю вид, что ничего не слышал, Марина. И не хотел бы искать доказательства твоей невиновности. Возможно, я не смогу их найти.
– Главное, чтобы вы не нашли оправданий больному на голову ублюдку, что запросто может топтать ногами людей.
На том мы и расстались, недовольные друг другом. О разговоре я не стала говорить ни Ассоль, ни Стиву.
Николаенко оказался прав: Анатоль не появился ни на следующий день, ни через неделю. Исчез. Канул, как будто его и не было. Как будто он и не стоял передо мной, требуя выдать девушку, словно она вещь.
За это время мы подготовились к боевым действиям. Вкратце посвятили в суть дела Коляновну.
– Я пойму и не буду против, если вы уйдёте. Сейчас не лучшее время находиться в этом доме с двумя малолетними детьми. Мы не знаем, чего ждать. А самое страшное – не знаем, когда грянет гром.
Коляновна только покачала головой и сурово поджала губы.
– Где это видано, чтоб своих в беде бросать? Я тебе, мил моя, не крыса, чтоб с корабля, задрав хвост, тикать. Не будет того. А появится супостат, пожалеет.