* * *
Я ещё ни разу не был в новом доме Марины. И не видел её давно. Немного волновался, но девушка, что шла рядом со мной, робела куда больше. Я понимал её. Там – часть тайны её семьи. Там – возможность узнать прошлое. Жизнь не щадила Таю и не делала авансы/ и поэтому она не ждала ничего хорошего, но всё же надеялась. Очень несмело и почти безнадежно.
Мы позвонили, дверь открыл Стив. Открыл и замер. Не веря глазам, обернулся назад, словно хотел убедиться, что Марина не вылетела из окна на метле, а теперь стоит на пороге, разыгрывая его.
– Володя? – спросил он, будто не понял, кто перед ним, а сам не сводил глаз с Таи. Она нервно сжала пальцы и издала горлом то ли смешок, то ли стон.
– Меня везде будут встречать так? – спросила у меня, почти не разжимая губ. Наверное, они у неё тряслись.
– Думаю, да, пока не привыкнут. Мы можем войти, Стив? – спросил, пытаясь достучаться до парня.
– А? Да-да, – посторонился он, но в себя, судя по всему, не пришёл.
– Стив? Что-то случилось? – я услышал голос Марины и подтолкнул Таю вперёд. Топот ног. Откуда здесь так много людей? Встревоженные лица. Миг. Тишина. Я вижу, как дрожат Таины плечи и спешу обнять её, прислониться телом сзади, чтобы ободрить, не дать ей почувствовать одиночество в большом помещении перед чужими людьми.
Взволнованные глаза Марины. Жест, словно с глаз снимает паутину. А затем уверенный шаг вперёд. Марина протягивает руку и, не веря, проводит по Таиной щеке.
– Удивительно. Кто ты? – спрашивает тихо, любуясь собственным отражением напротив.
Сейчас, когда они стоят друг против друга, видны различия. Марина немного выше. Худая, но более женственная, без резких девичьих углов, что ещё живут в Таином теле. Немного другая линия подбородка. У Таи глаза выразительнее и крупнее. У Марины волосы закручены в тяжёлый узел, у Таи – забраны в высокий хвост.
– Я Тая Белова, – говорит моя девочка, – и кажется, я твоя родственница. Правда, не знаю, какая. Но если всё правда, то Белова не моя фамилия.
Марина мягко улыбается, делает шаг вперёд и крепко обнимает Таю. Так, что слышно, как скрипит её куртка.
– Ты Штейн, Тая. Ни секунды в этом не сомневаюсь.
А затем мы сидим за большим столом. Знакомимся друг с другом, пьём чай с мясным пирогом, что испекла Коляновна. Вокруг шумят дети, рыжий Эд давно облюбовал Таины колени и сосредоточенно прикладывает маленькие ладони к её лицу. Интересно, он понимает, что Тая не мама? Наверное, да.
Тая рассказывает свою историю, а Марина волнуется, хмурит брови, кусает губы. В какой-то момент она не выдерживает, стремительно поднимается из-за стола, уходит на второй этаж и возвращается с альбомом.
– Ты внучка Анастасии, – говорит она уверенно.
– У Анастасии не было детей, – возражаю я, – это знают все.
Марина качает головой, не соглашаясь.
– У неё родился сын до того, как она переехала сюда. Детей подменили в роддоме. Эту историю рассказал мне Антоний Евграфович, дед Стива, Майкла, Майлза и Линды. О том, как Анастасия рожала в большом чужом городе, как умирала, зная, что её любимого больше нет. То было время репрессий. Люди исчезали просто так. Исчез и Яков Палецкий – единственная большая любовь моей двоюродной бабушки. Твоей настоящей бабушки Анастасии, Тая. Твой дед – её сын, которого заменили умершей девочкой.
Марина открывает альбом и показывает старые фото. Молодая Анастасия, красивый мужчина рядом с ней.
– Это они, твои дед и бабушка. Правда, им так и не суждено было стать парой. Не суждено было создать семью. Зато родился сын. И, останься он с настоящей матерью, носил бы фамилию Штейн.
Я вижу, как поплыла Тая, как сжимает виски, пытаясь вникнуть, переварить, прийти в себя.
– Это ж… кем мы друг другу приходимся? – спрашивает растерянно. Хочется укрыть её от всего мира, чтобы успокоить, но я не спешу: пусть купается в любви. Ведь здесь – её дом и её семья. Фрагмент той жизни, которую она могла никогда не узнать.
Марина смешно морщит нос, закатывает глаза, почти незаметно дирижирует рукой в такт собственным мыслям.
– Получается, я твоя троюродная тётка, а ты – моя троюродная племянница, – говорит она со смехом и прижимается лбом ко Таиному лбу.