Тая обхватила Маринину шею руками и расплакалась.
– Плачь, моя хорошая, – гладит её по спине папина бывшая секретарша. – Плачь. Пусть со слезами уходит всё плохое из твоей жизни. Больше ты никогда не будешь одинока. Потому что ты дома. Среди своих. В сердце моём навсегда. Моя кровь, кровь моей Анастасии. Никогда и ни за что не откажусь от тебя. Буду любить и гордиться.
Я смотрю на них, обнявшихся, говорящих друг другу какие-то слова прерывающимися от слёз голосами, и понимаю: не могу, не хочу говорить сейчас, почему Тая оказалась здесь и почему я привёз её в дом к Марине.
Их родство – последнее, о чём я думал. И становится немного стыдно за свой эгоизм, но отступать поздно. Пусть. Они придут в себя. И будет ещё время рассказать обо всём. По крайней мере, я теперь точно знаю: ни брат, ни сестра, ни инопланетянин не доберутся до моей любимой девочки. А если доберутся, получат достойный отпор.
2.
Марина
– Похожи, как сёстры! Фантастика! – бормочет Стив. Кажется, он единственный, кто до сих пор так и не оправился от шока.
Не знаю, что испытала я, когда увидела на пороге почти своё собственное отражение.
Дар накладывает особый отпечаток. Я меньше удивляюсь, больше предчувствую и предугадываю. Это не делает меня хуже. Это делает меня старше.
Во мне и так никогда не было огня – жадного, торопливого, яркого. Скорее – ровное пламя. Но иногда я понимала, чувствовала, что недотягиваю до искреннего живого отклика, реже испытываю любопытство. Замираю, как Снегурочка, что никогда не знала любви.
Жаркий луч солнца – так я восприняла Таю. Горячий сгусток энергии, способный растопить снега Килиманджаро или расплавить айсберги в Антарктиде.
Ни секунды не сомневалась: мы родные. Не только по крови, но и по дару. В ней тоже бурлило наследие Анастасии. А ещё тлела искра, сидел чёртик – то, чего не хватало мне.
Она выросла без ласки и любви – это чувствовалось. Ей пришлось несладко – это сквозило во взгляде. Она тянулась к свету, но без конца скатывалась в грязные ямы разных историй. Это я поняла, прикоснувшись к ней.
А ещё я видела, как смотрит на Таю Володя. Свет, от которого можно задохнуться. Он нашёл стрелу, что попала в «яблочко» его жизни. Открыл планету с удивительным миром, исследовать который ему никогда не надоест. Отыскал недостающий фрагмент, без которого не бьётся счастливо его сердце.
– Рассказывайте, – попросила я, когда за столом никого, кроме нас, не осталось.
Последним ушёл Стив и забрал Эда, что никак не хотел расставаться с Таей. Сын кричал и протягивал к ней руки. Я слышала, как Стив уговаривает малыша немного потерпеть.
Тая захлопала ресницами и отвела взгляд, сгорбилась, словно пытаясь стать меньше и незаметнее.
– Тебя не проведёшь, – улыбнулся Володя, – ничего не скроешь.
– Но вы и не собирались скрывать, – возразила я, – иначе не появились бы в моём доме.
– Я хочу, чтобы Тая пожила здесь, с тобой. Мне так будет спокойнее.
Володя всегда был честен, не умел и не хотел юлить и недоговаривать. – Я оказался плохим сторожем.
И он рассказал историю с братством и то, что оно охотилось за Таей.
– Мы найдём, как их встретить, если они надумают здесь появиться, – успокоила я Володю. – Вы правильно сделали, что приехали сюда.
Тая протяжно выдохнула. Володя расслабился, хотя в нём уверенности было куда больше, чем в девушке.
– Вот так просто? – спросила она, не в состоянии до конца поверить, что её приняли в семью без всяких дополнительных условий.
– Да. По-другому здесь не бывает. Собака ли попала в беду, человек ли – для всех нас, живущих в этом доме, нет никакой разницы. Я бы спрятала тебя от преследователей, даже если бы ты была просто девочкой с улицы. И даже если бы никто не замолвил за тебя ни слова.
И тут Тая расплакалась во второй раз. Вначале слёзы потекли по щекам – хлынули наружу из глаз, как вода переливается через край чаши, а затем она закрыла лицо руками и плакала очень тихо, изредка судорожно всхлипывая и тоненько подвывая.
Володя обнял Таю за плечи и уткнулся лицом в её макушку.
– Тише, тише, – приговаривал он, и девушка постепенно успокаивалась.