Анна Николаевна (в быту Коляновна) мало походила на жертву великомученичества. Хмурый проницательный взгляд прошивал каждого рентгеновским лучом до костей и глубже. Большие руки умели споро справлялись с прорвой разных полезных в хозяйстве вещей. Угрюмость её характера непросвещённых вгоняла в ужас, а в безразмерной душе находилось место каждому в нашем доме и не только.
Коляновна появилась у нас через пару часов после того, как на близлежащем столбе появилось моё объявление с избито-привычным набором слов: «Ищу домработницу».
Эдвард капризничал, цеплялся пальчиками за мои волосы. Стив с Майлзом о чём-то спорили, а Линда, судя по запахам, пыталась сжечь то, что осталось ещё от комнаты, которая раньше именовалась кухней.
На звонок в дверь, естественно, никто не обратил внимания. Посетитель, не переставая, давил на кнопку. Мысленно я взмолилась и попросила у Бога терпения, ибо в тот момент была готова придушить слишком настойчивого гостя.
Дверь я распахнула отнюдь не любезно. Дверной проём полностью закрывало от белого света нечто огромное и тёмное. Гора. Айсберг.
Угрюмые глазки смотрели исподлобья, почти скрываясь под нависшими бровями. Бесформенный, на пол-лица нос венчала багровая родинка. Губам, поджатым в немом неодобрении, позавидовал бы самый ярый пуританин.
– Это тебе, что ли, домоправительница нужна? – пробасила тётка грубым голосом.
«Домработница», – хотелось поправить мне сие явление, но голос мой куда-то подевался, наверное, позорно сбежал с испугу. Я только судорожно кивнула в ответ.
Глыба, ни о чём больше не спрашивая, смело шагнула через порог, потеснив при этом меня плечом, и, пристально фотографируя кавардак, осмотрелась вокруг.
В этот момент Эдвард, что несколько мгновений сидел тихо, издал вопль восторга и, извиваясь всем телом, доверчиво протянул ручонки к этой огромной бабке.
Джомолунгма полуобернулась и ловко выхватила сына из моих рук.
– Это хорошо, когда в доме есть ангелы, – громыхнула она, обращаясь к младенцу. «Ангел» издал ещё один вопль восторга и с наслаждением начал хлопать ладошками по мясистым щекам бабищи.
– Сущий ангел! – звуки, которые, наверное, слышали все, назывались смехом.
В оцепенении я стояла на том же месте, не в состоянии даже захлопнуть входную дверь. На рёв мамонта сбежались все.
У Стива пылали щёки. Взъерошенный, как воробей в брачный период, Майлз абсолютно не напоминал сейчас элегантного, идеального плейбоя, у которого всегда всё в порядке, в том числе и причёска.
Линда походила на удивлённого енота: грязные полосы беспорядочно пересекали её лицо. Точно такие руки она старательно прятала под фартуком, заляпанным пятнами всех цветов радуги.
Последней приковыляла застенчивая Бианка. Она подошла к незнакомке, тихонько подёргала её за необъятную юбку и прошептала, потупив глазки, своё неизменное:
– Хелло.
Острый, как судорожно сжатые коленки девственницы, взгляд прошил каждого из присутствующих насквозь и нанизал как червяков на крючок рыболова. Угрюмый взор не сулил ничего хорошего.
– Грязь, бедлам, срамота! – загромыхала бой-баба. – Свиньи в хлеву живут лучше! Поди, ещё ангела загубите в таком срачище!
– Кто это? – прошептал одними губами Стив, указывая глазами на незнакомку.
– Анна Николаевна я, домоправительница ваша, – процедила бабуля, складывая губы в неодобрительный оскал.
Стив вопросительно посмотрел на меня, а я только руками развела, признавая своё поражение.
– Всем представиться, – громыхнул голос, как гром по крыше.
Колючие глазки впились мне в лицо. И тут меня переклинило. Сделав шаг вперёд, я щёлкнула тапочками и протараторила:
– Марина Штейн, хозяйка этого дома.
Взгляд новоиспечённой домоправительницы вперились в Стива.
– Стив Бортнев – друг и родственник хозяйки, – голос Стива прозвучал звонко и с бравадой.