Ассоль вдруг заплакала тихими горестными слезами, что катились по бледным до синевы щекам крупными каплями и терялись где-то на изгибе тонкой длинной шеи.
Болезненно сжалось сердце от её беззащитных тихих слёз.
– Не плачь, малышка. И не беспокойся, – проговорил я, не решаясь прикоснуться к девушке и вытереть ей слёзы. – Ты никому не причинишь зла. А мы умеем постоять за себя.
– Ты не знаешь, о чём говоришь, – прошептала Ассоль. – Жизнь может в одно мгновение превратиться в ад. И я не переживу, если это случится по моей вине.
Честно говоря, мне надоели хождения вокруг да около. Я устал, хотелось спать. Я понимал страхи девочки, но, не зная подоплёки, трудно судить о том, насколько они серьёзны. К тому же я считал, что нет такой проблемы, с которой бы мы не справились вместе.
– Ассоль, если ты не расскажешь обо всём, боюсь, мы будем до следующего утра доказывать друг другу весомость аргументов, которых попросту не существуют. А если тебе нужна моя помощь, то мой ответ – нет. Я не буду помогать тебе бежать. Мой ответ – да, если мы попробуем решить проблему, в которой ты увязла.
– Проблема – это слишком мягко сказано, – Ассоль перебила меня. Голос её звучал тускло и безнадежно. – Нет, ты не можешь ничего решить, Стив.
Я вздохнул, пытаясь справиться с накатывающим раздражением. Хотелось взять её за плечи и хорошенько тряхнуть.
– Не смогу я, сможем мы все вместе, – браво: я само терпение и сдержанность!
Девушка поднялась и направилась к выходу.
– Ты даже не представляешь, на что вы себя обрекаете, мешая мне скрыться.
Она стояла ко мне спиной, держась за ручку двери.
При желании я мог бы пересчитать позвонки, выпирающие при каждом движении.
Да, пусть лучше уходит, если не хочет говорить. Словесные па-де-де истрепали запас лояльности и терпения на сегодня.
Я уже почти вздохнул облегчённо, увидев, как медленно поворачивается ручка под натиском её слабой ладони.
А через секунду она обернулась и заговорила.
2.
Никто не задумывается над жизнью, пока всё хорошо. Конечно, есть люди, что не умеют быть счастливыми. Вечно им чего-то не хватает. Мечутся в поисках тепла и любви. Их постоянно обвешивают в магазине, обливают грязью на дорогах, даже если лужа – всего одна.
Она была не из этой породы. Ей нравилось солнце. Она любила и тучи. Радовалась дождю и восхищалась снегом. Мир, как мыльный пузырь, был разноцветным. Но однажды он лопнул.
Всё началось, когда умер отец. Папа был известным учёным. Мать по возрасту годилась ему в дочери. В то время казалось, что они живут счастливо, но, наверное, это были только выдумки, фантазии восьмилетней девочки.
Он появился в их доме почти сразу. Папы не было на свете всего сорок дней. Маленькая девочка посчитала это кощунством. Хотелось вопить от несправедливости, бить руками и ногами об пол и кричать: «Нет, нет, нет!». Но она молчала. Следила испуганными глазами за двухметровым монстром, а из прокушенной губы текла в рот солёная кровь.
Возможно, ей надо было постараться понравиться ему. Вероятно, следовало бы попробовать подружиться с этим… (она не хотела звать его папой!) человеком. Но у неё не хватило на это сил и сердца.
Огромный, громогласный, невежественный (так ей казалось), некультурный, неотёсанный – он был полной противоположностью её милого, тихого, интеллигентного папы.
Отчим курил дорогие сигареты, разбрасывая пепел где попало. Его не заботили ни чистота помещения, ни свежесть воздуха. Он бесцеремонно рылся в бумагах отца, хмурил брови, пытаясь разобрать иероглифы папиного почерка.
«Мозги продаются в магазине за углом. Правда, свиные, но они идеально подойдут вам!» – хотелось ей сказать хоть раз. С издёвкой, язвительной интонацией. Но и на это она не решилась – тощий голенастый заморыш.