Он не дрогнул. Посмотрел прямо в глаза старику и улыбнулся широко и счастливо.
– Да. На Земле родится мой сын, потомок вейдагов. И я не опечален этим. Наоборот – горд. Он зачат в любви – в обоюдном чувстве. Любовь делает нас сильнее. Мой сын родится не здесь, но будет уникальным, не похожим ни на кого. Я это знаю, даже не прикасаясь к нему. Кольца дают ответ, как только ребёнок рождается и попадает в руки Хранителя Будущего. А я же знаю о своём сыне всё с момента его зачатия.
Снова шум толпы несётся, как листья, высушенные беспощадным заонговским солнцем.
– Наверное, это рано или поздно должно было случиться, – бормочет старый Крун, и плечи его сгибаются под тяжестью прожитых лет. Риан видит, как тяжело даются ему минуты гордой осанки. – Отправляйся домой, мальчик. Будет время – мы ещё поговорим о другом мире. Ведь не зря мы носим Питти, точно не зная его предназначения. Запредельность велика, а мы забыли об этом.
Риан облегчённо вздыхает. Да, ещё будет время рассказать обо всём, показать знания, что хранятся в Нумеде. Шаг за шагом, возможно, он сможет донести свои мысли до большинства.
Толпа начинает рассасываться. Держатели расходятся, переговариваясь и кидая взгляды на одинокую фигуру, что стоит неподвижно. Что-то царапает сознание, заставляет напрягаться, но пока он не в состоянии понять, что тревожит и дёргает струны его притуплённого после перехода восприятия.
– Тебе надо исчезнуть, Риан, – жарко шепчет Дайна, когда последний Держатель скрывается за песочным холмом. – Боюсь, не всем по нраву пришлась твоя история.
Часть 2. Глава 2
Обожжённое солнцем и ветрами плато за холмом. Пустынное и горячее, как сковородка. Здесь нет даже привычных вулканов, что, ворча, выплёскивают на красную землю обжигающую лаву. Мёртвая зона. Путь перехода. Расстояние, которое нужно преодолеть.
Риан прижимается спиной к каменистой возвышенности. Не пытается слиться – его и так не видно в лабиринте трещин, извилистых линий. Он слышит, как неподалёку приземляется Дайна и тревожно оглядывается. Сестра ищет его и не может почувствовать: Риану теперь постоянно приходится прятаться.
Он видит, как она облегчённо вздыхает и спешит ему навстречу.
– Мне удалось ускользнуть, Риан. Семья не предаст тебя – ты же знаешь, – Дайна разговаривает мысленно, понимая, что голос может выдать. А здесь, в объятиях защитного энергетического кокона, созданного его силой, они почти в безопасности. – Тебе не поверили. Отпустили легко, для видимости, чтобы следить за каждым шагом и вздохом. И неизвестно, что дальше. Вейдаги научились притворству.
Риан проводит ладонью по лбу и гладко зачёсанным наверх волосам. Скользит взглядом по окрестностям. Пейзаж Заонга угрожающе красен. Малиновый диск Солнца медленно садится за горизонт.
На плато нет растительности. Только здесь, в расщелинах безымянного холма, ползут змеевидные лианы бийи, сплетаются тонкими нитями, извиваются от малейшего дуновения ветра.
Риан вновь почувствовал тоску по разноцветной Земле.
– Однажды всё наладится, Дайна. Выпрямится крен. На Земле говорят: нет ничего тайного, что не становится явным. Когда-то и здесь поймут, что самообман не лучший способ избежать ответственности или разрешить конфликты.
Нравится это кому-то или нет, но я переверну Заонг с его законами и устаревшими кодексами. Им страшно, Дайна. Они привыкли жить одинаково. Им не надоело петь из века в век одни и те же песни. Не надоело ненавидеть тейлизов. Избранные создали свой обособленный мирок, в который не хотят пускать тех, кто хоть чем-то отличается от них, таких правильных и честных. И таких выскокомерных.
Кольца Держателей стали проклятьем. Что-то усилили и где-то позволили прогнить тонким местам. Вера в избранность и исключительность завела в тупик.
Они гордятся своим милосердием, считают, что облагодетельствовали полукровок – людей второго сорта, как они считают. Полукровки достойны жалости. Обиженные по праву рождения не могут стать частью обособленного мирка.
Риан видит лицо сестры – обескураженное и растерянное. Живое, без маски и печати избранности на челе. В глазах Дайны – слёзы, смешанные с надеждой.
– Ох, Риан… – дрожат её губы, но не смеют произносить слова вслух. Он знает: Дайна тоже думала об этом, но ни разу не посмела высказать свои мысли вслух.