– Как тебя зовут? – вырвалось у полукровки.
Девушка счастливо рассмеялась, впервые в жизни почувствовав, что парень от злости на самого себя до крови прокусил губу. Она обернулась и, напрягшись, как струна, послала ему свою самую первую мысленную фразу:
– Меня зовут Банту, Текоф.
Он стоял, оглушённый, с огромными глазами, и она знала: Текоф услышал её. Взмахнув на прощание рукой, Банту почти взлетела на холм, не чуя ног под собою. Внутри расцветал диковинный цветок, и Банту точно знала, что ещё ни разу не встречала его в природе.
Часть 2. Глава 4
Ник очнулся от глубокого сна и осмотрелся вокруг, пытаясь вспомнить, где он и что здесь делает. Причудливые тени пляшут на каменных стенах. Он в пещере, сюда привела его Банту, уверяя, что более безопасного места не сыскать на Заонге.
Тум светит тускло, а это значит, он спал долго. Он помнил, как тяжело далось ему забвение. Не мог уснуть, тело без конца сводили судороги. Помил, как Банту, сокрушаясь, насильно погрузила его в сон. Её горячая сухая ладонь касалась лба, а после – тьма и ничего больше. Без сновидений, но так даже лучше.
Старуха, свернувшись калачиком, спит в углу. Пусть и она отдохнёт. Кажется, её сморило недавно.
Ник перевернулся на спину и уставился взглядом в каменные своды пещеры. Очень тихо, будто не существует ничего вокруг. Только пещера и камни. Нет Заонга. Нет других миров. Есть только это место – маленький кусочек пространства – карман на сюртуке Вселенной.
Тени пляшут на стенах, прячутся на потолке, сплетаются в узлы, рождая иллюзии. Образ Марии всплыл перед его глазами. Лицо. Каскад чёрных волос. Тонкая фигура.
Ник видит её глаза – тёмные и нежные. Видит, как Мария хмурит брови – еле уловимое движение, как будто девушка прислушивается к чему-то. Наклон головы. Изящная шея. Выступающие ключицы.
Безотчётно, затаив дыхание, Ник протянул руки к фантому, желая, чтобы мираж стал явью. Тонко звякнули и замерцали кольца. Образ Марии подёрнулся пеленой, стал расплывчатым, но начал неуклонно приближаться. Или это только кажется?..
Тихое, зловещее шипение вырвало его из созерцания. Это Банту метнулась к нему из своего угла и резко, принося боль, ударила Ника по рукам. Тело его свело такой судорогой, что, казалось, прикоснись к его напряженным мышцам ветер, они бы не выдержали и лопнули.
– Нет, малыш, – прохрипела, задыхаясь, Банту, – ты ещё слишком слаб и неопытен, чтобы играть в такие игры! Тебя нельзя ни на мгновение оставить без присмотра! Ты что, хочешь навредить себе, своей жене или неродившемуся ребёнку?
Ник, застонав, свернулся в тугой клубок, чтобы унять боль. Отрицательно покачал головой, закрывая лицо руками.
Банту всё ещё тяжело дышала, на её шее бешено билась узловатая жилка.
– Я понимаю тебя, Ник. Как никто другой понимаю. Нельзя играть мелодию, если ты не освоил инструмент. Неправильно прикоснёшься к струнам – и сфальшивишь. Неверно поставишь пальцы – и поранишься. Или поранишь тех, кого ударит порванная твоими неумелыми пальцами струна.
Посмотри: твоё тело корчит от боли, но физическая боль ничто по сравнению с болью душевной. Не спеши, мой хороший, всему своё время. И будь я проклята, если позволю тебе погибнуть! Доверься мне. Старая Банту позаботится о тебе, как о своём родном сыне, которого не смогла родить в своё время.
Ник медленно приходил в себя. Судороги оставили в покое тело, мышцы расслабились. В ухе дёргала и пульсировала серьга, светясь – он знал – зловещим малиново-багровым пламенем.
– Я не навредил тебе, Банту? – тихо спросил Ник, успокаивающим жесто поглаживая серьгу.
Банту хрипло расхохоталась, показывая крепкие зубы.
– Ты думаешь, твои кольца могут меня убить? Наверное, ты удивлён, что я не сгибаюсь пополам от боли рядом с тобой? Я слишком сильна, сынок, чтобы какие-то побрякушки могли причинить мне вред.
Странно. Он не знал, что так бывает. Банту научилась защищаться от магии колец?
– Я так мало знаю тебя, Банту, – прошептал Ник, не пряча своей заинтересованности.
– Знаю, малыш, тебе не терпится размягчить мои слабые мозги, – хмыкнула понимающе старуха и повела плечом. – Ты хочешь, чтобы я откровенничала у тебя на плече, изливая свою долгую и яркую на события жизнь.