– Нет. И, надеюсь, ничего не узнают. Мать почувствовала, как во мне растёт наш сын, Текоф. Теперь они ищут виноватого.
Он сжал её так крепко, как мог. Она чувствовала, как дрожат его мышцы от напряжения. Ловила губами жадные поцелуи и пила его радость.
Текоф встал на колени и благоговейно прикоснулся губами к животу, погладил пальцами кожу, накрывая ладонью лоно.
– Я тебя никому не отдам, – сказал жёстко. – Не смогу жить без тебя. Без вас. Вы самое лучшее, что случилось со мной.
– Позже, любимый, – умоляла, обнимая упрямые плечи, захлёбывалась слезами и уговаривала. – Пусть они успокоятся, и тогда мы убежим подальше, как и хотели. Туда, где нас никто не найдёт. Сейчас не время, когда они настроены так решительно. Погонятся вслед, и тогда у нас не будет ни единого шанса. Просто потерпи и поверь мне.
Он нехотя согласился. Ушёл. И Банту ещё никогда не чувствовала такого облегчения, когда поняла, что Текоф далеко и в безопасности.
Время шло, а вейдаги не успокаивались. Следили за ней цепко, не давая дышать. А потом ей стало не до них: накатывала слабость, тошнота. Ребёнок рос в ней и забирал силы.
Может, тревоги тому виной, постоянное безграничное напряжение, но она перестала контролировать свои мысли, и однажды кто-то догадался: Банту не та, что прежде.
Мать забрала её домой и не позволяла больше жить в одиночестве. Следила за каждым шагом, душила заботой. Правда, Банту нуждалась в помощи: в какой-то момент поняла, что может потерять сына, и только руки матери помогли не потерять ребёнка.
– Скажи мне: кто он? – допытывалась мать изо дня в день. – Ты же знаешь, я чувствую. Почему не хочешь довериться?
Банту бы и хотела, но не могла. Знала: скажет хоть слово – потеряет надежду выбраться. Она и тогда понимала: шансов становится всё меньше. Тяжёлая беременность не оставляла ей выбора: либо побег, либо малыш. Какая женщина откажется от жизни, что бьётся под сердцем и заставляет прислушиваться к себе с нежностью и любовью? Банту не смогла.
Текоф пришёл ночью, где-то через месяц. Исхудавший, чёрный. Смог обмануть сторожей, вогнав их в глубокий сон. Сколько сил ему это стоило, она старалась не думать.
– Я не пойду с тобой, Текоф. Если уйду – потеряю сына. Не смогу, понимаешь? Это выше меня, сильнее.
Он не спорил и не переубеждал. Прикладывал только ладони к лону, чтобы дать силу.
– Не надо, – просила, плача от жалости, – ты и так на пределе.
Но Текоф только упрямо мотал головой и стискивал зубы.
– Будь осторожна, – попросил, уходя. – Они пытаются убить его.
Страшные слова сказал. Банту ему не поверила. Не могла осознать, что кому-то может мешать её малыш. Не понимала, поглупела, что ли. Силы уходили, чтобы строить из себя дурочку. Знала бы, что её раскусили, – не старалась бы.
Он приходил ещё трижды. Не просил уйти, лишь вливал силы – отдавал последнее ребёнку. На четвёртый раз его поймали.
– Полукровка! – шипели Избранные. Наверное, не было в селении ни одного из Держателей Колец, кто не ударил бы посмевшего приблизиться к вейдагам.
– Пожалуйста! – умоляла Банту и валялась в ногах.
– Ты обманула нас, – холодно возражал Дирон – Вершитель. – Ты обрела силу и скрывала. Путалась с тейлизом, понесла от него ребёнка!
Она много чего говорила тогда. Унижалась, плакала, просила. Но разве могли её понять те, у кого вместо сердца – камень?
Ей даже не дали проститься с любимым. Что они с ним делали, что выпытывали, что хотели узнать – так и осталось тайной. Впрочем, Банту было всё равно: они не слышали и не хотели понимать, что Текоф не враг. Никакие слова или действия не могли поколебать их решение, которое Совет принял заочно, ещё задолго до того, как её сердце, её жизнь попал в их руки.
Не было места глупым надеждам. Она знала, когда его не стало. Почувствовала боль в сердце и пустоту – огромную, как небо, бездонную, как красный океан, которого Банту никогда не видела.
В тот же день она ушла из дома матери. Жила в своей стикаре пленницей, но никому не позволяла приближаться к себе. Не брала из рук тюремщиков ни еду, ни воду.
Держатели хотели чего-то от неё. Рассказывали о долге – кидались высокопарными словами, которых она не слышала. Тому, кто недавно выбрался из неведения, несложно нырнуть назад.