Я не сдержала нервный смешок.
– Да-да, она сумбурно рассказывала мне по телефону про прививки, документы и проблемы, связанные с перевозкой животных через границу.
Стив приподнял бровь:
– Бианка умница. Умнее некоторых людей, – он встал, подошёл к большому окну и прикоснулся ладонью к лёгкому тюлю. – Знаешь, я поймал себя на мысли, что очень скучаю. Ну, по Линде и Майлзу – понятно. Но Сюзанна…
Я смотрела ему в спину, вглядывалась в неестественно прямые плечи.
– Она твоя мать, – мягко заметила я. Стив только кивнул в ответ, а затем повернул голову и насторожился. Прислушался, и лицо его озарила светлая улыбка:
– Эдвард проснулся.
Он всегда безошибочно угадывал такие моменты. Точнее, не угадывал, а какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, проснулся ли Эд, заснул ли, голоден ли он. За месяц с хвостиком я научилась не удивляться этому. Приписывала подобное обострившейся интуиции, но иногда ощущала те невидимые нити, что прочно связывали сына и лучеподобного Стива.
Вон они передо мною: Стив, длинноволосый брюнет с чёрными глазами, словно сошедший с итальянских полотен времён Ренессанса, и меднокожий рыжий Эд, заглядывающий в душу жёлто-зелёными глазами своего отца. Такие разные и чем-то неуловимо схожие, дорогие мне люди.
И вот именно в этот самый момент я вдруг почувствовала, что не имею права разлучать Стива с малышом. Был ли это всплеск предвидения или просто интуиция подсказала оставить всяческие попытки наставить Стивена на путь истинный, но я поняла, что разговоров на эту тему больше не будет.
2.
Стив
Нет, все-таки хорошо иметь большую родню. Сложно представить, какой начинается переполох, когда мы собираемся под одной крышей.
Линда не может усидеть на одном месте, она всех любит, ей хочется что-то сказать или становится смешно в самом неподходящем месте.
Сюзанна может заморозить кого угодно своим аристократизмом и чопорностью, хотя, надо признаться, за последний год она немного подтаяла.
Из Майкла не вытянешь лишнего слова. Эдакая гора Эверест, глыба мрамора.
Майлз – сама любезность в теле пантеры-плейбоя.
Ну, и мои плоские шуточки поверх всего этого винегрета.
Прибытие беспокойной семейки и на этот раз не обошлось без шума и спецэффектов. Я твёрдо уверен: о приезде моих родственников узнали все близлежащие города и веси. Основное бремя забот легло, конечно, на плечи Майкла, но кому как не ему, жителю большого мегаполиса, удачливому бизнесмену, было это делать?
Мы извелись в ожидании. Не знаю, как Марина, а я испытал облегчение, когда автомобиль Майкла подкатил к дому.
Первой выпорхнула Линда – голубоглазая ясноокая богиня – и гроздью повисла у меня на шее. Она смеялась, плакала, целовала меня, гладила по щекам, шептала, как скучала – и всё это одновременно. Не скрою, я был тронут до слёз.
– Малышка, а у тебя отросли волосы за то время, что я тебя не видел, – я сказал это только для того, чтобы хоть немного прийти в себя. Затем, почувствовав, что кто-то дёргает меня за руку, опустил глаза.
– Хэлло, – застенчиво прошептала Бианка, и это стало последней каплей моего самообладания. Я схватил шимпанзе на руки и, после того, как она доверчиво обняла меня за шею, уже не сдерживаясь, заплакал.
Кому-то могут показаться глупыми мои слёзы, а кое-кто может упрекнуть меня во лжи – дескать, обезьяны не разговаривают, – но всё дело в том, что Бианка – не обычная шимпанзе, а почти что член семьи.
Когда-то она была подопытной, на ней Мария ставила эксперимент, прежде чем начать лечить меня. Так уж получилось: все, кто испытал на себе воздействие уникального дара Марии, переняли часть её способностей. Ну, или точнее, в каждом открылось нечто такое, о чём ранее никто и не подозревал.
Линда, что чуть не погибла от преступных деяний Дейми (моего отца) и была спасена только чудом, научилась читать мысли людей, а Бианка – самая обыкновенная обезьянка – начала произносить слова.
Из объятий Бианки и Линды я угодил в лапы Майлзу. Он от избытка чувств обнимал и похлопывал меня так, словно хотел вытрясти душу.