– Тая, – выдавила она сквозь плотно сжатые зубы. Её грудь ходуном ходила от сдерживаемой ярости. – Это всё? Я могу уйти?
– Нет, не можешь. Мы пойдём вместе. Я провожу тебя домой. Тебе не помешает помыться и согреться.
Нечленораздельный звук ярости прозвучал в ответ. Тая напоминала кошку, запертую в клетке. Она шипела, прижимала уши к голове, била хвостом, но не осмеливалась вцепиться когтями в того, кого боялась и считала сильнее.
Я подошёл, взял её за локоть, почувствовал, как она дёрнулась, но руки не вырвала, и мы пошли далее вместе. Я молчал, ожидая, когда у девчонки не выдержат нервы.
– Что ты хочешь? – взмолилась она через несколько шагов. – Я не могу с тобой спать. У меня критические дни, – сочиняла она на ходу. – Не молчи, скажи, что тебе от меня надо!
– Тая, я хочу отвести тебя домой. Я не буду приставать к тебе.
– Честно? – в её голосе слышались надежда и отчаяние.
– Честно.
Неожиданно она сжала мою ладонь, остановилась, прикрыла глаза и облегчённо перевела дух.
– Зачем же ты тогда за мною гнался? – Тая продолжала сжимать мою руку.
Я пожал в ответ её пальцы.
– Я действительно перепутал тебя с другой девушкой. Хочешь верь, а хочешь нет, но вы похожи, точно близнецы.
– Ерунда, – усомнилась девчонка.
– Это правда. Тебе сколько лет?
– Шестнадцать.
По тому, как она выпалила цифру, я понял: это враньё, чтобы убавить себе возраст. Её ответ понятен. Тая хотела быть несовершеннолетней, чтобя я побоялся её трогать.
– Тебе незачем лгать мне. Ты уже поняла, что я не сделаю ничего плохого.
– Это я по инерции, – вздохнула девушка. – Забываю, что ты… ну, можешь всё видеть. Мне восемнадцать.
Ничего такого я не видел, но говорить об этом не стал.
Она не могла быть близнецом Марины. Не могла быть сестрой. Но в сказки о случайном сходстве я не верил. Она заинтриговала меня так, что я понял: ни за что не отступлюсь, пока не выясню всё до конца.
– У тебя родные есть?
– Угу. Полный комплект. Папочка, мамочка, братики, сестрички. И собака такса.
Её дерзость поражала и отталкивала.
– А если серьёзно?:
– А если серьёзно, то мы не в церкви, а ты не поп, чтобы я тебе исповедовалась.
Я недоверчиво хмыкнул.
– Что-то слабо верится, что такая особа, как ты, ходит в церковь исповедоваться.
– Это ещё почему? – прищурилась она.
– Ты не смахиваешь на набожную и кроткую прихожанку.
– Да, я строптивая прихожанка, – согласилась Тая, – но это не мешает мне верить. Не лезь в душу, ладно? Я надеюсь, ты проведёшь меня, и мы больше никогда с тобой не встретимся.
– Ты либо наивная, либо дура. Неужели не понимаешь, что если мужчина завязывает с тобой знакомство, то надеется на продолжение отношений?
– Я так и знала, что этим всё закончится, – ответила она упавшим голосом. – Давай начнём сначала. Кто послал тебя?
– Никто. Я сам привязался к тебе на улице. И ещё раз повторю: я не собираюсь на тебя набрасываться, насиловать или принуждать к чему-то противоестественному.
– Тогда чего ты хочешь? – в голосе девчонки сквозили истерические нотки.
– А тебя никогда не учили, что отношения между мужчиной и женщиной – это не только секс?
– А тебя никогда не учили, что если человек не хочет с тобой общаться, то навязываться ему – неприлично? – ответила она вопросом на вопрос.
Я продолжил эту традицию.
– А вдруг, пообщавшись со мной, тебе понравится?
– Я глубоко сомневаюсь в этом. Кстати, мы пришли. Это мой дом. А это мой подъезд. А живу я на четвёртом этаже. До свидания.
С этими словами злючка Тая вырвала руку и решительно вошла в подъезд.
– До свидания, – сказал я ей вслед и сделал вид, что ухожу. Я ни на минуту не поверил её словам. Не знаю, то ли вирус Марины Штейн продолжал завоёвывать всё большие территории, то ли чувствительность какая-то обострилась, но я чувствовал, когда Тая мне лжёт.
Я отошёл к соседнему подъезду, а потом вернулся назад. Встал возле подъездной двери и принялся ждать. Минут через двадцать Тая тенью выскользнула на улицу. Она, наверное, в последнюю секунду всё-таки почувствовала моё присутствие, потому что перед тем, как схватить её за руку, увидел искажённое от испуга лицо.