Она часто задавалась некоторыми вопросами, они мучали её с самого начала отношений с Никитой. Всегда ли он будет рядом с ней таким галантным, харизматичным, заботливым? Всегда ли будет приносить розы и ждать около дома? Всегда ли будет дарить комплименты, нежно целовать? Всегда ли будет рядом, как сейчас? Не могли ответить на этот вопрос откровенно ни он сам, ни она. Никита мог начать льстить, обещать что-то неопределённое. А мог и сказать правду. Но кто уверил бы её в том, что он не лжет? Она доверяла ему. Мать ей часто говорила, что открывать душу в полной мере нельзя никому. И в каждом разговоре девушка понимала, что говорить можно, а что нельзя. Но внутри срабатывал какой-то механизм, что-то замыкалось. Ток поступал по всему телу, и Светлана озвучивала совершенно лишнее и личное. А потом сидела и краснела, осуждая себя за такую малую, но всё же глупость.
В голове девушки творился такой бардак почти всегда. Она не могла просто отпустить все мысли, жить дальше. Они давили на неё и захлёстывали с каждым разом всё сильнее. От этого начинало стучать сердце чаще, дрожь пробегала по тёплой коже, комок подходил к горлу.
Но вот она ловила на себе его влюблённый взгляд, слышала голос, ласкающий уши, и в ту же секунду таяла. Ну что может пойти не так? Что случится? Она так мало знала и так мало могла предположить. А вдруг она не объективна? А вдруг слишком требовательна? У кого узнать правду? На кого положиться? Только на чувства. На чувства, которые правили разумом, которые подавляли плохие мысли. На чувства, которые не знали, увы, ни тёплых вершин около жаркого восходящего солнца, ни морских глубин, до которых не достаёт даже небольшой проблеск света.
Она жила по сценарию любовного фильма, и ей не хотелось всё равно ничего менять.
"Пусть пока так, а потом я подумаю," - на этой мысли Светлана останавливала свои размышления и продолжала рисовать в сознании образ Никиты.
Юноша и девушка молчали весь оставшийся путь до института. Около здания взгляд Светланы задержался на клумбе с георгинами, прекрасными сиреневыми цветами, тянущимися к лучам солнца.
"А розы намного нежнее" - подумала про себя она.
Никита распахнул перед девушкой дверь. В нос ударил едкий прогорклый запах краски. На втором этаже облагораживали стены коридора. Магнитофон, стоявший на столе охранника, вещал о погоде в регионах. Сам мужчина, томно нависая над газетой, сосредоточенно вписывал буквы в клетки сканворда, шелестя плотными коричневыми страницами и царапая их шариковой синей ручкой.
Представляя, что этот вездесущий, мерзкий, тошнотворный запах будет их преследовать везде и всюду достаточно долго, молодым людям ничего больше не оставалось кроме как смириться. Они провели на занятиях в институте почти весь день, отгоняли от себя мысли о краске, стоя около открытого окна и вдыхая свежий воздух, и полностью поглощались своими чувствами.
3 глава
Медленно улетали первые деньки солнечного сентября. Знойная жара ещё дарила счастье, но какое-то пустое, будто жалостливое, а вместе с этим наводила печаль. Лето ушло, а дальше холода. Солнце уйдет, изредка будет появляться по утрам, лучами пробивая себе путь сквозь плотные густые облака, охраняющие землю, представая некой стеной. Но если человек счастлив, то и в лютый мороз ему легко. Легко бежать по ледяным лужам, наступать на тонкий лёд и проваливаться стопой в воду. Легко стоять на остановке, когда ветер уносит с собой шарф и шапку. А когда счастья нет... Ты бежишь и боишься, что промочишь ноги, что обязательно простудишься. Ты стоишь и буквально умираешь от холода и думаешь: "За что мне всё это? Когда наступит тепло?"
Если ты счастлив, ты даришь счастье окружающим и искренне не понимаешь, почему все вокруг так суровы и скрытны. Если нет - забираешь счастье у других, раня их сердце, воруешь ясность и прекрасное расположение духа; но зато поймешь таких же несчастных, обделённых радостью. Тех безликих фигур с опущенными, будто волочащимися по земле руками. И вы будете идти вместе, нога в ногу, и сетовать на нелёгкую судьбу, жестоких людей и плохую погоду.
Светлана же была счастлива. Она знала, что влюблена и что тоже любима. И всё-таки девушка иногда осознавала, что эйфория испарится. Поэтому старалась жить сегодняшним днём. Зачем волноваться и переживать, если это ничего не изменит? Нужно просто жить. Наступит момент выбора, будет время осмыслить определённые вещи. Зачем терзать душу? Зачем губить себя самостоятельно? Это медленная, постепенная, но всё равно смерть.
Светлана и Никита сидели на лавке возле дома. Безмолвие кружило около них, шумели вверху ветки деревьев, вокруг цвели и дышали корзинки-соцветия бронзовых махровых хризантем и, будто жемчужины, разбросанные по садику розовые маргаритки.
Девушка держала голову на плече юноши и провожала взглядом заходящее солнце. Вдруг, переведя дух, она спросила:
-У тебя было когда-нибудь чувство полного спокойствия? Но не такого тупого и поверхностного. А спокойствия секундного? И осознания, что через время оно сменится тревогой?
Он помолчал и небрежно протянул:
-Наверно. Я предпочитаю не думать, будет тревога-переживу, будет спокойствие-так же.
-А тебе не было обидно за то, что жизнь слишком изменчива? Секунда... и ничего нет. Совершенно...
-Бывало. Не надо смотреть триллеры, особенно про апокалипсис. И особенно перед сном.
-А я и не смотрела. Просто в голову пришло.
-Очисть её от этого, сейчас не время об этом думать. Сейчас наше время. И только наше. Завтра на гражданском праве подумаем, - он дотронулся губами её макушки.