Смеркалось. На счастье Светланы, Юля предложила разойтись по домам.
"Как я устала от неё, кто бы знал, - думала Светлана. - Всё, в следующий раз, скажу, что занята...".
Спустя время она вернулась к этой мысли.
"Нет, я опять пойду с ней, потому что больше не с кем. Потому что за пределами института я мало кому нужна. А может, когда-нибудь, я вообще стану никому не нужна?.. Нет... Кто-то же останется".
Никита... она не хотела думать о нём сейчас, так как знала, что если подумает, то фильм пойдет не по сценарию и его не будет тогда рядом, а если не подумает, то.... А как её рассуждения поменяют его желания и мысли? Как повлияют на поведение?
"Лучше уж не думать об этом..." - заключила девушка.
Пахло сыростью и дождём. Почва размякла, в густой каше вязли листья клёна. Вокруг чувствовалось смирение с будущими холодами и долгой разлукой с беззаботностью теплоты. Смирение. Смирение во благо - высокое качество, требующее огромных сил, железной воли и немалого терпения. Смирение в убыток - просто лень, которую люди завуалированно называют безропотностью, покорностью воле других, с целью возвысить себя в своих собственных глазах. Диаметрально противоположное объединяет такое простое и, казалось бы, посредственное. С одной стороны, смирись с холодом, ведь ничего не сможешь сделать, чтобы заставить стрелу времени лететь в обратном направлении, но не впадай в уныние и радуйся настоящему, ищи в нём прекрасное, а с другой стороны, смирись и ничего не делай, сложи ручки и ходи печальный под широким зонтом из дешёвого нейлона. Смирись, однако вложи в это чувство только положительное, то, от чего не захочется закопаться навсегда под груду мокрых, уже разлагающихся листьев.
Капли начинали стучать по тонким побегам небесных и молочных георгинов. Светлана ускорила шаги. Каблуки оставляли на влажной земле круглые неглубокие лунки. С листьев берёз вода стекала на незащищённую голову и скрытые джинсовой курткой плечи. Капли попадали и на ресницы. Казалось, будто это слёзы бежали по щекам и собирались на подбородке.
Наконец девушка подошла к своим воротам и ощупала карман в поисках ключа. Снова сзади послышались шаги. Светлана решила не обращать на них внимания - дождь налетал с новой мощной силой. Дверь поддалась, Светлана юркнула во двор и обернулась, чтобы закрыть ворота. Вновь ей в глаза бросилась фигура Михаила. Минута, и вода полилась стеной. Юноша широким шагом шёл к своему дому, держа в руках прозрачный пакет. Девушка не могла разглядеть, что в нём было. Соседская дверь распахнулась от лёгкого нажатия на ручку, будто и не была заперта вовсе. Михаил рывком захлопнул её, бахнув затвором, взбежал на крыльцо и влетел в дом.
Когда движение, так её интересовавшее и тревожащее, прекратилось, девушка повернула замок на воротах и поспешила скорее оказаться в сухости и тепле.
Внутри опять было тихо и одиноко, как в глухой пещере. Включился торшер, узкий коридор немного осветился. Дождь яростно стучал по карнизу. По подоконнику бегали тени от веток, которые заслоняли собой лучи от горящих на улице фонарей. Спустя минут пять в дом снова вошли.
-Привет, ты дома? - послышался мужской голос.
-Да, а что так рано? - ответил другой из дальней комнаты.
-Да дождь лупит будь здоров, думали к Андрею пойти, да не дошли, все промокли, - юноша снимал с себя куртку, прилипшую к телу, и вертел головой, стряхивая с волос капли. - Пришёл вот обсохнуть.
-Понятно. На кухне чайник горячий.
-Спасибо.
Максим босиком прошёл в тёплую комнату. Он поднял голову на холодильник, с которого на него смотрел чёрный поднос, выполненный жостовской росписью (жо́стовская роспись - русское народное ремесло, художественный промысел по росписи кованых металлических подносов), с изображением вазы с астрами. Звякнул стакан. Вода из графина наполнила его до краёв. Послышались медленные долгие глотки.
Девушка проследовала на кухню за братом. Она редко была в последнее время инициатором их разговора, но на этот раз у неё имелась для этого причина.
Она встала в проходе, облокотившись левым плечом на стену и потирая висок кончиками пальцев, в которых ещё держала ручку.
-Ты видел Мишу?
Он громко поставил стакан на стол, смахнул лишнюю воду с губ, шагнул к холодильнику и распахнул его.
-Нет, а что? - юноша долго смотрел на содержимое и представлял, из чего будет состоять его ужин.
"А сейчас бы пиццу заказали с парнями, сырную. Со светлым она особенно вкусна...", - мечтал юноша.
Но ни того, ни другого дома, увы, не было, отчего тот лишь безнадёжно вздохнул.
-Да ничего. Просто спросила, - она продолжала тереть кончик брови, только теперь ручкой, а брат доставал из холодильника два яйца, кусок сыра и хлеб. - Что-то приехал обратно. Помню, мама его долго провожала. Стояла и плакала, будто на всю жизнь сын уезжает. А вчера вернулся, сегодня с пакетом под дождём бежал. Может, с тётей Олесей что-то. Ничего не слышал?
Она испытующе посмотрела на Максима, бросила взгляд на сковородку, которую брат поставил на плиту разогреваться, а потом на окно. С внешней стороны его облепили сияющие алмазы дождя.
-Честно, не знаю. Мы редко переписываемся теперь. - он разбил одно яйцо ножом и вылил содержимое в кипящее подсолнечное масло. - Когда по учёбе, когда просто так, - а затем разбил и второе. - А в общем я мало что о нём знаю на данный момент.
Яйца зашкварчали, на дне сразу же проявился белок. Юноша потянулся за солью.
-Понятно... Мама скоро придёт.
Она медленно скрылась за стеной, оставляя Максима один на один с его яичницей, которую он по неосторожности пересолил. Плюс ко всему он хорошенько сдобрил своё блюдо чесночным перцем. Как только кушанье было готово, он достал яичницу лопаткой, положил её на тарелку. На куски батона отправил несколько ломтиков маасдама и также поджарил хлеб под крышкой, чтобы сыр расплавился. Аромат стоял волшебный. Пока шёл процесс готовки, он налил себе сладкий чай. Максим еле дождался того момента, когда сядет за стол, потому что был очень голоден после тренировки.