- Да, но...
Что еще за "но"? Херово "но" всегда ведет в чему-то плохому.
- Но что?!- нетерпеливо спросил я.
Если она жива, значит все отлично, ведь так? Ведь это самое главное. Все остальное я смогу вынести.
- Мне очень жаль, Люциус,- Ангелина поджала губы. Ей потребовалась секунда, чтобы добавить.- Софи потеряла память.
***
После пары секунд какого-то непонятного остолбенения, я переспросил:
- Что-что?
Видимо, у меня слуховые галлюцинации и мне послышался тот бред. Я действительно верил, что сейчас Ангелина скажет что-то вроде "Софи будет счастлива тебя видеть!" или "Я думаю, она простит тебе все и ваши отношения будут полны доверия и любви". Мы ведь часто хотим обмануть себя.
Или даже, чтобы другие солгали нам.
Но на меня выливают стальную, несгибаемую правду.
- У Софии ретроградная амнезия, Люциус,- холодным голосом, которым можно было бы выносить приговоры говорит мать Софи.- Она забыла отдельную часть своей жизни. И доктор Козлов сказал, что, судя по тому, что случилось до аварии, это вызвано больше психологически, чем физиологически.
Мир вокруг начинает кружиться, пока слова медленно долетают до сознания. Мне кажется, что уже все, пиздец, дальше некуда, но дальше есть куда. Ангелина продолжает:
- Прости, но я не могу пустить тебя к ней. Доктора опасаются, что возвращение памяти может... Очень фатально повлиять на нее, в плохом смысле. Если ее сознание вычеркнуло, только плохие воспоминания, те, что причинили ей боль... Значит ей это нужно, Люциус.
В каре-зеленых глазах столько сочувствия. Столько блядского сочувствия, что вплоть подавиться и сдохнуть на месте. Я еле глотая воздух.
- И я говорю тебе правду, потому что если ты любишь ее,- слова вонзаются пулями во все тело.- Ты отпустишь ее. Воспоминания о тебе могут навредить ей. Сделай это для Софи.
Сделай это для Софи...
Я приехал сюда для Софи. Я пережил столько дерьма, чтобы увидеть ее снова. Я, блять, жил для Софи.
- Но ведь это медицински-недоказанно, так ведь?- во рту у меня сухо, слова царапают горло.- Вероятность того, что это навредит ей лишь теоретична.
Я хватаясь за это. Потому что мысль о том, что воспоминания обо мне, обо всем, что у нас было, смогут хоть как-то ей навредить... Все внутренности покрывает льдом.
- Никто не может этого гарантировать,- отчеканивает Ангелина. Сейчас будет херово "но".- Но я не готова принять такой риск,- твердо говорит она.- А ты?
Я молчу. Я молчу и все внутри меня дрожит. Дрожит рассыпалась на херовы части. Смогу ли я появиться в ее жизни? Посмотреть в знакомые глаза и понять, что она не узнает меня? Что я для нее никто?
И одна мысль о том, что я причинил ей столько боли, что ее сознание предпочла меня забыть, резала меня на куски. А что если воспоминания и вправду навредят ей? К чему это может ее привести?
Сердце остановилось. Перед лицом встала другая картина. Голубые глаза, черные волосы, покусанные красные губи и безумный взгляд. Голос моей матери и чужой одновременно. "Я вырву твои зубы",- верещала она пятилетнему ребенку, пока он прятался в шкафу. Пока я прятался в шкафу.
Чертыхнувшись, я отогнал воспоминания. Дыхание стало сбивчивым.
Нет, только не Софи. Я не могу сделать это с ней.
- Можно,- я разбивался. Я летел с моста.- Можно я увижу ее? Я не подойду к ней.
***
Две девушки вышли из больницы. Милая блондинка несла небольшую сумку, в то время как шатенка повыше, требовала нести ее самой. Блондинка безапелляционно покачала головой, сказав что-то, в ответ на что шатенка засмеялась.
Ее смех, казался, донеся до него. Хоть он и стоял в тридцати метрах, прячась в тени переулка.
Какая же она прекрасная.
Шоколадно-золотые волосы блестели на солнце, переливаясь тысячами оттенков, спадая по спине и плечам. Как же чертовски сильно хотелось подойти ближе, чтобы расмотреть каждую черточку. Черная одежда подчеркивала идеальную кожу, которая раньше была темнее.
Ничего. Загар вернется. Может, она даже подстрижет волосы. А что если покрасит? Он не узнает.
Он не увидит.
Она помогла блондинке поместить чемодан в такси и вот они. Последние секунды. Одна нога в машине и его сердце замирает. Он молит Бога, судьбу, все, что угодно... Молит об одном лишь взгляде, хотя он и так знает, что она его не увидит.
Но, конечно она не смотрит. Она почти садиться и он понимает, что не хочет видеть, как она уезжает. Кажется, он может побежать за машиной. И он бы побежал.