Помещение уборщика располагалось по соседству с кабинетом химии. Я постучала, внутри раздался какой-то шум. Потом дверь со скрипом отворилась, образовалась небольшая щелка, и в ней появилось знакомое лицо в очках.
– О, Алекс, привет. – Такер приоткрыл дверь пошире. Его взгляд был устремлен в коридор позади меня.
– Ч-что ты здесь делаешь?
– Э… Мне сказали, что я могу получить у уборщика форму.
– Ах да. Их здесь несколько… подожди сек…
Он исчез за дверью, и до моих ушей донеслась приглушенная, сердитая ругань. Вернулся он с формой.
– Она может оказаться тебе слегка велика, но другой нет. Все остальные желтые.
Я взяла форму.
– Спасибо, Такер. А что ты делаешь здесь? – Я посмотрела ему за спину, но ничего не разглядела.
Он слабо улыбнулся мне:
– Все в порядке. – И закрыл дверь.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не фотографировать, – это был Такер, и он не галлюцинация, даже если ошивается в каморке уборщика – и пошла в ближайший туалет, чтобы переодеться. Такер порядком преуменьшил, сказав, что форма будет мне «слегка велика». Придется заняться плаванием, чтобы носить ее.
На пути к кабинету, где должен был состояться следующий урок, я, пересекая широкий коридор, увидела змею. Ее голова болталась между потолочными плитами, сдвинутыми по какой-то причине в сторону. Я подпрыгнула на месте. Питонов я прежде видела только в зоопарке, за стеклом – но скоро первый шок уступил место раздражению.
Это была галлюцинация. Я даже не стала доставать камеру. Свешивающаяся с потолка змея – коронный номер моего мозга. Я высунула язык и зашипела на питона.
Идя в кабинет мистера Гантри, я надеялась избежать встречи с Клиффом, или Селией, или, боже упаси, Майлзом. Окружающие все еще таращились на меня – эти волосы, ох уж эти волосы! Почему они такие чертовски красные? Но я игнорировала любопытные взгляды.
Тео стояла на коленях в коридоре перед дверью класса и смешивала в банке с завинчивающейся крышкой какие-то приправы, специи, травы, а Майлз высился рядом с ней со скрещенными на груди руками. Когда я проходила мимо, по моему позвоночнику пробежала дрожь, но я постаралась придать лицу самое что ни на есть безразличное выражение. Он меня не заметил, а если и заметил, то не подал виду. Я мельком взглянула на отвратительную смесь, которую сварганила Тео. Маринад, горчица. Что-то вроде обрезков перца, сметана? Хрен. Все то, что ты смешиваешь в тринадцатилетнем возрасте, желая ввести младшего брата или сестру в вызванную рвотой кому (Чарли так и не простила мне подобной проделки).
Я села на свое место, не выпуская их из поля периферийного зрения, пока, как обычно, делала рекогносцировку местности. Тео взяла стеклянную банку в руки, потрясла ею и вручила Майлзу. Тот около секунды смотрел на клубящееся, закручивающееся в водоворот содержимое, затем поднес к губам и в один присест вылил его себе в горло.
Я одной рукой зажала рот, а другой натянула воротник на нос. По иронии судьбы воротник уже вонял блевотиной, и я опустила его. Майлз лениво прошествовал в класс и плюхнулся на стул перед моей партой, не отрывая взгляда от белой классной доски.
Урок начался вполне себе нормально, насколько это возможно, если учесть, что первое объявление дня было, по уже сложившейся традиции, о спортивном табло, а учитель-сержант вопил на всех и каждого. Я пыталась сосредоточиться на лекции мистера Гантри по английской литературе, но ближайшая ко мне сторона лица Майлза стала вдруг белее мела, а потом залилась бледно-зеленым цветом.
– …ТО ОБСТОЯТЕЛЬСТВО, ЧТО БЕРДЖЕСС ПРЕПОДАВАЛ ВМЕСТЕ С ЖЕНЩИНОЙ, КОТОРАЯ ПОЗЖЕ ПОДСКАЗАЛА ЕМУ ИДЕИ ДЛЯ «ЗАВОДНОГО АПЕЛЬСИНА», МАЛО КОМУ ИЗВЕСТНО, ПОСКОЛЬКУ В ТО ВРЕМЯ ОН СЛУЖИЛ В АРМИИ.
Мистер Гантри остановился у парты Клиффа, облокотился о нее и посмотрел Клиффу в лицо. Клифф, делавший в это время какие-то знаки руками сидевшей на другом конце кабинета Райе Вулф, от неожиданности вскочил и чуть ли не стукнулся об Гантри.
– СКАЖИТЕ МНЕ, МИСТЕР ЭКЕРЛИ, ВЫ ЗНАЕТЕ, ГДЕ СЛУЖИЛ БЕРДЖЕСС?
Клифф приоткрыл рот, будто хотел что-то произнести.
– НЕТ? ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, МИСТЕР ЭКЕРЛИ. НАВЕРНОЕ, МНЕ СЛЕДУЕТ СПРОСИТЬ КОГО-ТО ЕЩЕ, КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, МНЕ НАДО ЭТО СДЕЛАТЬ, МИСТЕР ЭКЕРЛИ?
– Э… да?
– И КОГО ЖЕ МНЕ СПРОСИТЬ, ЭКЕРЛИ?
– Э… Рихтера?
– Э… РИХТЕРА? ВАШ ОТВЕТ ПРОЗВУЧАЛ КАК ВОПРОС, ЭКЕРЛИ. Я РАЗРЕШАЛ ВАМ ЗАДАВАТЬ МНЕ ВОПРОСЫ?