Всего на секунду позволяю себе стать прежней Лизой. Довериться. Отпустить. И следом за воспоминаниями смывает волной ощущений.
Жар от горячего тела, вжимающего в деревянный стол. Наслаждение от скольжения умелых пальцев под промокшим бельем. Опьянение от бешеного взгляда серых глаз напротив.
Марк трахает рукой так искусно и правильно, что невозможно говорить и сопротивляться. Дико хочется послать его к черту. Послать вообще хоть куда-нибудь, лишь бы оставил в покое. Но я разлетаюсь от резких толчков. Задыхаюсь от удовольствия, о котором уже забыла.
— Течешь, словно тебя несколько лет никто не трахал.
Марк склоняется еще ниже и сквозь платье прикусывает правый сосок. Делает это быстро. Тут же отпускает. И, будто метит, повторяет свой опыт с левым.
Прикусывает. Жадно смотрит на набухшую вершинку. И дышит с каждой секундой все тяжелее и тяжелее. Как одержимый, тоже годами живший без секса.
— Гореть тебе в аду... — вырываю из себя с глухим стоном. Это единственное, что получается произнести вслух.
И вместо ответа, пальцы начинают толкаться быстрее. Растягивая изнутри, убивают лаской. Скользят по чувствительным местечкам с такой точностью, словно я никогда не рожала и ничего во мне не изменилось.
Спустя несколько секунд этой пытки взрываюсь.
Растекаюсь по столу от яркого оргазма. Ору в ладонь Шаталова, которой тот пытается закрыть мой рот. Пульсирую. Быстро, болезненно-остро и невыносимо сладко.
После такого в себя я прихожу непозволительно долго. На губах привкус крови, от потекшей туши щиплет глаза, а стесанные лопатки и копчик умоляют о пощаде.
— Проклятие. Есть хочется... дико! — Кое-как выпрямляюсь и поправляю волосы.
В зеркало сейчас, наверное, лучше не смотреться. Вряд ли макияж «Панда» получится выдать за модный «Смоки айс».
— А мы еще и не приступали к основному блюду. — Шаталов берет мою руку и кладет на свою ширинку.
— Не хочу вас расстраивать, но желудок выше. — Несмотря на весь ужас ситуации, из груди рвется смех.
— Желудком займемся позже.
Марк вновь пытается распластать меня на столе. Давит ладонью на грудь, вклинивается коленом между ног. Но период помутнения рассудка закончился.
— Руки убрали! — командую холодно. — Только попробуйте начать! Завтра же на вашем столе будет заявление об увольнении.
Сомневаюсь, что Шаталова хоть раз в жизни отшивали так жестко. Не с его эротическими талантами. Однако Марк справляется с собой очень быстро.
— Стерва! — Он трясет головой, отходя от меня на пионерское расстояние. — Уже и забыл, что ты такая стерва.
— По вопросам памяти вам к другому доктору.
Я старательно расправляю платье. Рукой, как получается, стираю со щек черные подтеки. И пока Шаталов скрипит зубами, проклиная всех вокруг, вылетаю из приватной комнаты. На бегу заказываю себе такси. И не оглядываюсь.
Глава 12. Похмелье
Мужская логика как двоичный код — единица или ноль.
Женская — как советская энциклопедия c дополнительными тиражами.
Градская выбегает за дверь. Несется сломя голову к выходу. А все, на что я способен — постараться не взвыть от боли.
Это непросто!
На ладони красный след. Бешеная баба чуть не прокусила до крови во время оргазма.
Член ломит так, словно под яйцами развели костер, а мое «достоинство» нанизали на железный шампур и жарят.
В голове вакуум!
Неприятные ощущения! Так же хреново мне было девять лет назад, когда штопаный-перештопанный четыре месяца валялся в клинике. Даже места, где больнее всего, прежние. Конечности, низ живота и черепушка.
Сдохнуть можно от «удовольствия». Но, как ни странно, боль отрезвляет. Перед глазами пелена, в штанах пыточная, однако не хочется ни за кем бежать. Нет желания никого трахать.
Уж точно не Елизавету Ивановну Градскую! Отъявленную стерву, динамщицу и мое личное наваждение.
С последним после сегодняшнего опыта, пожалуй, пора завязывать. Видеть в одной женщине другую и слетать с катушек — это шиза.
Наглая докторша, которая то ведется на ласку... отчаянно, как нимфоманка, то сбегает в самый неподходящий момент, — совсем не чокнутая девчонка из моего прошлого.
Только за одно это сравнение становится противно от самого себя.
На что повелся?
Что такого особенного увидел, если готов был поиметь упрямую бабу прямо в ресторане?
Как мог спутать ту девочку и эту ушлую бабенку?
Вопросов много. Ответов — ни одного.
По-хорошему, с Градской не стоило даже встречаться. Проще всего было сдать любопытную врачиху охране клиники. Вместе с видеозаписью и контактами подружки. Предупредить отдел кадров, чтобы не додумались увольнять. И натравить Савойского, чтобы промыл подчиненной мозг до полной дезинфекции.