Но, когда делаю последний поворот и останавливаюсь у двери своего кабинета, невозможное становится возможным.
— Вы Елизавета Ивановна?
Навстречу поднимается красивая женщина примерно моего возраста. Но, в отличие от меня, цветущая, без синевы под глазами и с нормальным, здоровым румянцем.
— Здравствуйте. — Изо всех сил растягиваю губы в улыбке, стараясь не смотреть в сторону, на второго посетителя.
— Николай Степанович сказал, что вы его лучший специалист. У нас столько надежд на вас! — Дама всплескивает руками и оборачивается. — Правда, дорогой?
Будто рискую ослепить сетчатку яркими лучами, я зажмуриваюсь. А потом начинаю спешно искать в сумочке свои очки. Простые. В громоздкой роговой оправе, с символическими диоптриями.
В годы ординатуры только они и спасали. Мало кто хотел стать объектом исследований неопытного врача, а в очках — пациентки с легкостью усаживались на гинекологическое кресло, не обращая внимания на молодость доктора.
— Дорогой?..
Так и не услышав ответа, пациентка поворачивается боком к своему мужу, и теперь между мной и широкоплечим строгим мужчиной в дорогом костюме не остается ни одной преграды.
— Да. Мы надеемся, — произносит он спокойно, будто речь не о ребенке, а о поставке контейнеров из Китая. И хмурится, окидывая меня сканирующим взглядом.
— Владелец клиники сказал, что из всех врачей доверяет только вам. — Женщина гордо вскидывает подбородок. Рассказывает о моих заслугах, будто решила записаться в рекламные агенты.
А я резко глохну и до боли закусываю щеку изнутри.
Чтобы не рухнуть на пол, хватаюсь за дверную ручку. И жадно рассматриваю до боли знакомые красивые серые глаза мужчины, его прямой нос, высокие скулы, короткие вьющиеся волосы и небольшую родинку над правой бровью. Точь-в-точь как у моего восьмилетнего сына.
Глава 2. Кольца на воде
Мужская память как винчестер на старом компьютере.
Порой виснет. Порой хранит лишь битые файлы.
В кабинет захожу не дыша. За спиной звонкий цокот, глухие мужские шаги. Но я не оглядываюсь.
В мыслях вращается бумеранг. Обычный, с прямыми углами. Такой, что возвращается через несколько секунд, стоит только бросить.
Никогда не любила подобные забавы. Даже когда сын упрашивал поиграть с ним. Не нравились мне все эти штуки с бросками и возвращением. Было в них что-то… горькое.
А теперь вот! В полный рост! С ранней сединой на висках. С плечами, которые за девять лет, казалось, стали лишь шире. Гладковыбритый вместо прежней модной щетины. И со взглядом… равнодушным, как в нашу первую встречу. Словно наверху кто-то решил, что пора переиграть старый сценарий.
К счастью, как только я сажусь за свой стол, профессионализм берет верх над эмоциями. Не глядя на часы, опрашиваю пациентку. Красной ручкой, чтобы не забыть, вношу пометки в ее медицинскую карту. Выписываю направления на анализы.
— В прошлой клинике я уже все это сдавала, — растерянно жмет плечами дамочка… Анастасия Дмитриевна Шаталова.
— Прошло три месяца. Прежние результаты уже неактуальны.
В отличие от своих коллег из первой клиники, я не вру. Во-первых, не люблю этого. Во-вторых, если ее направил ко мне Кравцов, то значит, никакой особой выгоды он не ждет.
— Да… — Шаталова разочарованно поворачивается к мужу.
Во взгляде так и читается: «Скажи ей, чтобы отстала!»
— Моя жена сдаст все необходимые анализы, — безразличным тоном произносит ее «спаситель». — Что еще потребуется?
— В медицинской карте отсутствует ваша спермограмма. — Чтобы посмотреть на Шаталова, приходится собрать в кулак всю волю. — Я прямо сейчас могу назначить расширенное обследование и распечатать вам инструкцию, как готовиться к сдаче материала.
Голос звучит четко, без дрожи. Но на последней фразе внутри все начинает клокотать. Неуместные, слишком интимные воспоминания взрываются в голове яркими вспышками.
— Не нужно. Пустая трата времени, — холодно обрубает Шаталов.
— Если есть хотя бы один шанс… — Я все же срываюсь на хрип. — То не понадобится никакой донор.
На слове «донор» хочется подняться с места и рвануть за дверь. Ненадолго. Просто продышаться. Без лишних глаз и чужого, слишком пристального внимания.
— Я бесплоден. Полностью. Это установленный факт. Занимайтесь женой. — Шаталов словно хлещет фразами по моим щекам.
Те тут же вспыхивают. И чтобы не выдать себя или, что еще хуже, не рассмеяться, я отворачиваюсь к монитору.