— Да нет, это неправильно. — Я вспоминаю его слова: «Определяйся: ты юрист или на букву «ш». — Не думаю, что он настолько злопамятный. Может, мне показалось, что он ко мне придирается. Просто десять дел подряд — и ни единого шанса!
— А ты бы на его месте как себя вела? — спрашивает она резковато.
— Он же мужчина, а не какая-то там обиженка.
— Ну, с такими сексистскими замашками тебе сложно будет в юриспруденции, — Маша рубит свою правду-матку, не заботясь о моих чувствах. За это ее и люблю, хотя иногда хочу убить.
— Типа мужики тоже имеют право на эмоции? — деланно закатываю глаза, и она смеется.
— Спроси у Леонидаса, если бы его прилюдно оскорбили, как бы он поступил с этим человеком. Или у своего отца. Пусть даже этот человек — женщина, — она делает паузу, давая время обдумать свои слова. — Одна ненормальная баба пыталась оговорить Андрея Евгеньевича. Он добился того, чтобы никто ее не взял на работу. Бедолага ушла из профессии на четвертом десятке. Будь осторожна, Лада. Я не знаю, что он за человек, мы всегда если и пересекались, то только по делу. Но судя по тому, что ты рассказываешь, денег у него — до хрена и больше. А деньги — это прежде всего власть.
Глава 9
В пятницу утром мне неожиданно пишет Елена Спанидис — сестра Леонидаса.
«Лада, привет!»
«Привет», — отвечаю. Немного нервничаю, потому что все, что связано с Леней, по-прежнему воспринимается остро и болезненно.
Собственно, мы так с ним и познакомились — через мою подругу Елену. Отец снял ей квартиру на время учебы в том же самом подъезде, где жили мои родители. А потом мы пересеклись на мастер-классе по макияжу и косметике, узнали друг друга и сели рядом.
Сошлись на любви к моде и бьюти-блогерам, а потом и на всем остальном. Моя Маша всегда была поглощена учебой, а мне иногда хотелось поговорить о чем-то кроме права. Елена жила со строгой тетей, обожающей подслушивать и подглядывать за нами. Не брезгующей порыться в вещах племянницы.
Тетя Спанидис не разрешала выходить из дома после восьми вечера, поэтому Елена частенько коротала выходные у меня, иногда даже ночевала.
Мои родители были настроены более лояльно, поэтому мы с Еленой ходили в бары или ночные клубы — ни тетка-комендант, ни отец Елены ни о чем даже и не подозревали.
Потом я начала ездить в гости на родину подруги, отдыхать на море вместе с ее семьей… и, разумеется, братом, который был на несколько лет старше. И невероятно красив, особенно без футболки.
Получив диплом, Леонидас договорился с отцом, что некоторое время поживет в столице. Наберется опыта и «хлебнет самостоятельной жизни» перед погружением в семейный бизнес. Отец поупрямился, но отпустил, чтобы парень успел нагуляться и больше не брыкался. Леонидас приехал в Москву, когда я заканчивала четвертый курс, и у нас сразу же начался бурный роман.
Поначалу Елена сильно ревновала — то ли меня к брату, то ли брата ко мне. Потом, кажется, смирилась и даже была рада, когда я переехала в К. Мы снова начали общаться, дружить. Я-то здесь вообще никого не знала, но спустя некоторое время наши с ней отношения испортились. Под влиянием родителей она сознательно от меня отдалилась. Леонидасу понадобилось срочно жениться, а непонятную интрижку следовало прекратить. Все Спанидисы объявили мне бойкот.
В последний год — посвященный ожесточенной борьбе за совместное счастье с Леней — мы с ней даже не переписывались, на обручении она ни разу не подошла ко мне. И вот сейчас пишет. Сюрприз.
«Какие у тебя планы на вечер?» — падает на сотовый сразу после приветствия.
«А что вдруг?» — не считаю нужным делать вид, что у нас все прекрасно.
«Я скучаю по тебе. Хочу помириться».
Медлю, раздумывая, что ответить. Пальцы сами печатают: «Забудь мой номер!». Потом решаю, что глупо ударяться в обиды. Она лично мне никогда ничего плохого не делала.
«Я тоже скучаю», — пишу ей. Прочитано. Доставлено.
«Увидимся сегодня? Поговорим. Есть о чем».
Я работаю до шести, немного приходится задержаться, чтобы доделать ходатайство на понедельник, поэтому не успеваю совершить крюк до дома и переодеться. Еду в бар как есть, в строгой одежде. Голова гудит от информации и усталости. Это была долгая, трудная, изматывающая неделя. И пара бокалов вина в компании пусть даже продажной, но подруги — именно то, что мне сейчас нужно.
Бар огромен — в целых три яруса! А еще здесь приглушенное освещение, поэтому некоторое время брожу по этажам в поисках гречанки. Наконец, звоню ей.