Глава 7.
Глава 7.
Утро наступило внезапно. Оно всегда так наступает. И дома, на Земле, когда в будние дни нужно ни свет ни заря собираться на работу; или на выходные готовиться принимать в гости сестру или подруг с детьми. И здесь, когда служанка, ворвавшись в комнату, чуть ли не плача, просит собраться быстрее, ибо сам старший лорд, отец светлой леди, требует меня к себе.
Рано утром, когда за окном еще темень несусветная, открывать глаза в принципе сложно, а когда тебя на ковёр вызывает тот, кто точно может разоблачить, из-под одеяла не хочет показываться даже мизинец левой ноги.
Как я к старшему лорду пойду?!
Я же вчера у Юбаны ничего не узнала о своем теперь уже отце. Ну, кроме того, что он любитель помощниц экономки.
И как мне с ним общаться? Как к нему обратиться: светлый лорд, отец, батенька? Да я даже дорогу до его комнаты не найду. Хотя у меня же охрана, они меня проводят, скорее всего.
Робкая обычно служанка, действуя на удивление настойчиво, помогла мне оперативно собраться. Теплая вода для умывания уже была готова, так что на мытьё лица и рук я не потратила и нескольких минут.
На полноценный завтрак в такое время рассчитывать не стоит, да и не полез бы мне в горло ни один кусочек, но теплый взвар стоял в чашке на столе, и его я выпила залпом, не смакуя, как всегда, необычный внкус напитка.
Одежда уже была готова, облачаться мне также помогали, так что управились мы в символические полчаса.
Светло-синее закрытое платье с мелкими пуговками на спине, и яркой вышивкой в виде красного дракона по одному правому рукаву, от кисти до самого плеча. Интересный дизайн, не сразу поняла, в чем его смысл, пока мне на плечи не накинули вязаную кофту, оставившую открытой правую руку, так единственный дракон на платье оказался у всех на виду. Хотя кофтой это воздушное пушистое чудо вряд ли можно назвать, нечто очень тонкой вязки с нежнейшим ворсом. Ярко-синего цвета, закрывало оно плечи, спину и область левой руки и груди.
На ноги, помимо теплых штанов я надела коричневые, на вид совсем не изящные, зато удобные уги с пушком. В этом замке без подобной обуви холодно: пол бетонный и сквозняки гуляют. И не забыла про перчатки, ногти на моих пальцах еще не до конца отросли.
Стоило мне выйти из кабинета, как стражи поприветствовали меня и попытались занять места с боку и позади меня. На мое счастье в коридоре еще было темно, поэтому я со спокойной совестью велела Эдвину идти впереди, освещая факелом дорогу.
Шли мы долго. Для передвижений по этим бесконечным коридорам очень бы пригодился гироскутер. Но, с другой стороны, на электромоторе до заданной цели я бы добралась очень быстро, а мне сейчас, как никогда в жизни, хочется, чтоб время остановилось, или коридор не заканчивался, чтоб оттянуть визит к отцу светлой леди. Эх, тяжко быть самозванкой!
Мы дошли до конца другого крыла замка, где и остановились у двери из потемневшего дерева. У двери стояла стража в лице двух великанам подобных рыжих бородатых мужиков, одетых, как и мои стражи, в темную добротную одежду с высокими сапогами. И также, как и мои люди, вооруженные мечами.
Никак не отреагировав на меня, но кивнув моим сопровождающим, один их бородатых рыжиков открыл дверь. Я уже подняла ногу, чтоб войти в комнату, когда мой старшенький проговорил, задерживая меня:
- Светлая леди, будьте…, прошу вас, терпимее с отцом. Он стоял на пороге смерти. Был почти двадцать дней в беспамятства, только этой ночью пришел в себя.
Что на такое ответить? Видно, и вправду светлая леди немного тёмной была, раз кто-то находит нужным предупреждать ее, что не стоит добивать больного отца. А дядька с рыжей бородой хмыкнул, как будто подслушал мои мысли, или просто очень сомневался в моем благоразумии.
Мне осталось, как всегда, задрать нос повыше и молча пройти в комнату.
В большую темную комнату. Два занавешенных окна, огромный камин, в котором ярко горел огонь, шкуры на полу, два глубоких кресла у стола. И большая кровать с широкими столбами.
На этой кровати, у самого края, лежал изможденный старик: со впалыми щеками, полузакрытыми глазами и худыми, сухими руками, лежащими неподвижно на животе. Хоть в комнате и было мрачно, кроме камина, свет давали лить три из пяти горящие в канделябре свечи. Пронизывающий взгляд старика из-под полуопущенных век чувствовался как физическое касание, далеко не деликатное. Этот взгляд колол и проникал под кожу. С трудом подавила желание сбежать, даже жаль светлую леди стало, если отец всегда так на дочь смотрел, нет ничего удивительного в том, что она такой злючкой выросла.