Денадье обратился в полицию. Ночью тайно от всех у него в комнате остался детектив. В урочное время портрет начал качаться и раздался стук. Несмутившийся детектив двинулся к портрету, но в самый неподходящий момент он обо что-то споткнулся, упал и вывихнул ногу. Тогда убежденность, что в этом деле замешана нечистая сила, стала всеобщей. Полиция отступилась. Денадье был предоставлен своей судьбе и "нечистой силе".
Я заинтересовался этим случаем, узнав о нем из газет. Префект парижской полиции порекомендовал меня Денадье. Тайно ото всех я остался в его комнате в первый же вечер: несчастный человек был близок к сумасшествию, но не соглашался снять портрет своей первой жены. Несмотря на свою повторную женитьбу, он свято хранил память о ней. Откладывать дело было нельзя, уже завтра могло быть поздно. Бедный Денадье мог сойти с ума или умереть от страха каждую минуту. Он сообщил мне, что в доме никого нет, жена и дочь уехали в театр. Все способствовало тому, чтобы таинственное явление произошло.
Мы выключили свет. Я сразу же почувствовал, что вилла отнюдь не пуста. Очень скоро я понял, что в соседней комнате — комнате дочери — кто-то есть. И почти тотчас же раздался стук в стену. Одновременно я увидел в слабом свете лунных лучей, падавших в окно, что портрет качается. Честно сказать; это было довольно зловещее зрелище. Обмякший Денадье бессильно лежал в кресле…
Очень осторожно, пробираясь на цыпочках вдоль стенки. чтобы не оказаться в положении вывихнувшего ногу детектива, я пробрался к двери и вышел в коридор. Затем я подошел к соседней двери в комнату дочери и постучал в нее. Стук в стенку комнаты Деналье сразу прекратился. Очень настойчиво я постучал снова и, сильно нажав плечом, открыл дверь. Сорванная задвижка, звякнув, упала на пол. В комнате на кровати лежала молодая женщина. Она делала вид, что только что проснулась.
— Вы же в театре, мадемуазель, — сказал я. — Как Вы очутились здесь?
Я следил за лихорадочной путаницей ее мыслей, читая их. Через несколько мгновений мне стал ясен весь тайный механизм преступления. Дочь и мачеха, оказывается, давно уже нашли общий язык. Обеих не устраивал тот скромный образ жизни, который вел сам Денадье и который вынуждены были вести с ним и они. Обе молодые женщины мечтали овладеть миллионами банкира и избрали показавшийся им наиболее легким и безопасным способ: довести старого больного человека до сумасшествия. Для этого был сконструирован тайный механизм, приводивший в движение висевший в комнате Денадье портрет. Я испытал истинное наслаждение, когда префект в эту же ночь по моему телефонному вызову прислал полицейских и обе преступницы были арестованы.
Были в моей «сыщицкой» деятельности и совсем курьезные случаи. Вот несколько эпизодов, случившихся со мной в разные годы в Польше во время выступлений с психологическими опытами.
Первый случай прост и ординарен. Выполняя очередное задание индуктора, подхожу к молодому человеку, сидящему в одном из первых рядов, и говорю ему:
— Разрешите внутренний карман Вашего пиджака.
Вижу, что-то очень уж он испуган. Прислушиваюсь. И понимаю: передо мной преступник. Кармана не показывает. Тогда я подзываю присутствующего здесь же полицейского. Ему помогают несколько мужчин. Оказывается, у молодого человека но внутреннем кармане спрятана бутылка запрещенного наркотика. Его арестовали, а затем вскрыли целую организацию подпольных торговцев наркотиками.
Конечно, это разоблачение произошло, в значительной мере, случайно. Скомандуй мне индуктор пойти к другому человеку, — я бы никакого внимания не обратил на этого пришедшего на мой сеанс негодяя.
Другой случай носит иной характер.
В маленькое польское местечко приехал "богатый американец". Разумеется, он был принят в «лучших» домах, вскоре влюбился в прелестную шестнадцатилетнюю девушку и сделал ей предложение, присовокупив к нему бриллиантовое кольцо для невесты. Надо ли добавлять, что подкрепленное столь весомым подарком предложение было немедленно принято. Да и как могло быть иначе! Ведь "богатый американец" в панской Польше был таким же сказочным персонажем, как прекрасный принц. Но как раз в это время в те края занесла меня с моими опытами беспокойная судьба гастролера.
Родители девушки пришли ко мне и все рассказали. Что-то не понравилось мне в этом человеке, виденном вскользь и издали. Я попросил, чтобы его привели на мое выступление. Он пришел. Держал себя вызывающе. Бросал реплики, сидел развалясь. А когда я обратился непосредственно к нему с каким-то вопросом, он встал и двинулся к выходу из зала… Но мне уже многое было ясно. Я крикнул:
— Посмотрите у него в карманах!
"Американца", несмотря на его сопротивление, остановили. Из одного кармана извлекли несколько паспортов на разные фамилии, но с одной и той же фотографией. Все это были паспорта холостых людей. Из другого — пачку порнографических фотографий. Этого было достаточно. «Американца» арестовали. Он оказался членом шайки, поставляющей красивых девушек публичным домам Аргентины.
Хочу к этому добавить одно: пусть не подумает читатель. что «натпинкертонство» стало чуть ли не моей второй профессией. Просто я собрал здесь случаи, происшедшие со мной в течение многих лет. И еще: никогда в жизни я не сотрудничал ни с полицией, ни с какими бы то ни было частными или государственными организациями сыска, хотя предложения такого рода мне делались неоднократно. Все, что и делал, я делал на свой риск и страх; на свою личную ответственность, используя главным образом свои способности и стремясь только к торжеству справедливости.
В последующих главах я подробно буду говорить об истинных медиумах и телепатах, а также о шарлатанах, пытающихся выдать себя за таковых. Увы! И в телепатии в то мремя в Польше не обошлось без самой злобной конкуренции. Сколько раз пытались мои «коллеги» скомпрометировать меня во время выступления! А однажды ко мне в номер вошла молодая и красивая женщина. Мой кабинет был почти изолирован от остальных комнат, где, я знал, сейчас должен находиться мой флегматичный Кобак. Взглянув на вошедшую женщину, я сразу ее понял. Услужливо, предупредительно вскочил:
— Пани, садитесь! Такие очаровательные гостьи редко навещают конуру телепата. И когда они появляются, я бываю вдвойне счастлив. Только, простите, я на мгновенье выйду, отдам кое-какие распоряжения.
Вышел, нашел в длинной анфиладе комнат мирно курящего сигару Кобака:
— Бегом в полицию! Бери человек трех — и назад. В кабинет не входите, встаньте у двери и смотрите сквозь верхнее стекло. Только быстрее! Потом я все объясню.
Возвращаюсь в кабинет. Снова рассыпаюсь в комплиментах. Чую, что мне надо продержаться хотя бы минут пять — восемь, пока не подоспеет подмога. Наконец, чувствую, моя гостья переходит к делу:
— Вы делаете удивительные вещи. А знаете ли Вы, что я сейчас думаю?
— Пани, я не на сцене. В жизни я обыкновенный человек. И могу сказать только одно: в такой очаровательной головке могут быть только очаровательные мысли.
— Я хочу стать Вашей любовницей. И немедленно. Сейчас же.
— Пани! Но я женат! У меня дети… я люблю свою жену.
— Но Вы же — джентльмен? Вы не можете отказать женщине в ее просьбе!..
И начинает рвать на себе одежды. Потом кидается к окну, распахивает его и кричит:
— На помощь! Насилуют!
Тогда я махнул рукой — открылась дверь и вошла полиция. Они все видели через стекло фрамуги. И все слышали — ни я, ни она не старались заглушить своих голосов. «Пани» арестовали.
Это только одна из многих попыток моих «конкурентов» скомпрометировать, убрать меня. В данном случае организатором, главным виновником был известный в Польше хиромант Пифело. Во мне он видел своего конкурента, хотя я ни гаданием по руке, ни каким бы то ни было другим обманом никогда не занимался. К счастью, ни одна из попыток скомпрометировать меня не имела успеха.