Править Бухарой я поручил одному из своих приближенных, наказав, чтобы правил этим городом в соответствии с законами ислама, и что если он столкнется с трудностями и не будет знать, как поступить, пусть запрашивает моих указаний.
Через некоторое время, после возвращения из Бухары, увидел я удивительный сон. В каком-то призрачном состоянии видел я перед собой некую лестницу, обе ножки которой опирались на землю, в то время как верхние их концы ни на что не опирались. Меня взволновал вид этой лестницы, я удивился, как это эта лестница может стоять ни на что не опираясь и не падать?
Раздался голос, повелевавший: «Тимур, взбирайся наверх по этой лестнице». Я ответил: «Эта лестница ни на что не опирается, по ней невозможно взбираться наверх, она опрокинется». Тот же голос сказал: «Разве не видишь, что лестница не падает». Однако я колебался, стоит ли мне взбираться на эту лестницу или нет. Тот же голос спросил: «Тимур, ты боишься?» Я ответил: «Кто следует велению ума, не трус, и несмотря на то, что я обладаю отвагой, не стану кидаться в середину горящего костра, ибо точно ведаю, что сгорю». Обладатель голоса сказал: «Я говорю тебе, что лестница не опрокинется, взбирайся же на нее!» Я поставил ногу на первую ступень лестницы, проверил ее устойчивость и убедился, что она стоит крепко и не собирается опрокидываться. Убедившись в этом, я без страха стал взбираться по этой лестнице.
Поднявшись на некоторую высоту, обратил я внимание на то, что левая нога перестала повиноваться мне. Я не чувствовал какой-либо боли в своей левой ноге, вместе с тем не мог двигать ею. Обладатель голоса спросил: «Почему ты остановился и не взбираешься дальше наверх?»
Я ответил: «Не могу дальше взбираться ибо левая нога не слушается». Голос сказал: «Продолжай взбираться дальше наверх. Вышедшая из строя левая нога не будет мешать твоему дальнейшему продвижению». Я последовал велению этого голоса и увидел, что несмотря, на то, что левая нога не повинуется, мне удается волочить ее. Взобравшись еще немного наверх, я вдруг обнаружил, что моя правая рука перестала мне подчиняться. Однако она не вышла из подчинения полностью и мне удавалось цепляться за перекладину, тем не менее, пальцы не вполне меня слушались.
В конце-концов достиг я места, где уже не оставалось никаких ступеней, и обладатель голоса вновь спросил меня: «Ведомо ли тебе, сколько ступеней ты уже прошел?»
Я сказал: «Нет». Q(i сказал: «Лучше тебе не знать, сколько ступеней ты преодолел, так как лестница — это годы твоей жизни и ты будешь взбираться вверх пока жив и никогда опустишься вниз. Всегда оберегай людей науки, искусства и поэзии, даже если они настроены против тебя, не обижай их, даже если не воспримут они твоей религии». После этого наставления, я проснулся.
Сегодня проходит сорок восьмой год со того дня как привиделся мне тот сон и я могу назвать его вещим. Все эти сорок восемь лет я постоянно рос и развивался, мое богатство и могущество ширились и все строптивцы либо покорно склонили свои головы предо мною, либо лишались их. За эти сорок восемь лет не было и мгновения, когда бы я отступил назад или чтобы мое богатство и могущество уменьшились, а сегодня я намерен идти походом на сам Китай и покорить эту страну.
То, что во сне вышла из строя моя левая нога, означало, что впоследствии в одной из битв она будет сильно ранена, с тех пор и поныне я хромаю на неё. А то, что в том сне перестал я владеть правой рукой означало, что впоследствии в войне с Тохтамышем моя правая рука будет сильно ранена, с того дня и поныне мне не удается сгибать и разгибать ее пальцы так, как мне бы хотелось, и пишу эти строки о событиях своей жизни, пользуясь левой рукой.
(Пояснение: сам Тимурленг на последующих страницах расскажет о событиях, связанных с войной против Тохтамыша, поэтому нет необходимости в том, чтобы мы давали какие-либо подробные пояснения по данному вопросу, вкратце лишь сообщим, что это был один из крупных повелителей южной части России. — Переводчик.)
Я не могу удержать калам в правой руке, но могу удерживать ею рукоятку сабли и рубиться, так как плечо, предплечье и кисть не повреждены. За сорок восемь лет, прошедших с даты того сна, я получил в битвах сто семьдесят две раны, но никогда из моих уст не вырывалось и стона, и всякий раз как мне наносилась рана я лишь стискивал крепче зубы, чтобы не застонать невольно. Следуя велениям того сна, я помнил и проявлял заботу о людях науки, искусства и поэзии, даже если некоторые из них и не были мусульманами, вопреки тому, что считались еретиками подобно Шамсуддину Мухаммаду Ширази (имеется в виду Хафиз Ширази).