– Где это, дома?
– Гойдин, так нас называют асталои. Но Гойдин – это название моего мира, Мари, а не моего народа.
Я опешила. Мне и в голову не приходило, что Ассен не принадлежит Элергрему. Иметь на службе одного, а лучше – маленькую армию гойдин, считалось здесь признаком статуса. А потому на глаза они попадались постоянно. Во всяком случае там, где бывала я. Решив отложить расспросы до лучших времён, я вернулась к нашим баранам:
– Ты поможешь мне, Ассен? Если... – я запнулась, – когда Владыка умрёт, бояться станет некогда. Но кто-то должен будет бояться за меня. Иначе, я просто чувствую это, меня прихлопнут, как муху. Во мне нет и капли его могущества. Нет даже того, что есть у Марибель. Я – просто её Тень!
Тонгон резко взмыл через два воздушных эшелона вверх, наверняка нарушив все правила. И завис.
За прозрачным пластиком колпака распахнулась панорама Столицы, двумя рукавами обнимавшей побережье. Далеко, в туманной дымке, плыли серебряные башни Оторона, жилища Владыки, сердца этого мира. Ассен развернулся ко мне лицом. Взял мои дрожащие ладони в свои – тёплые, сильные. Очень внимательно, словно впервые увидел, вгляделся в моё лицо.
– Я служу госпоже по Договору. Если служба велит отдать за госпожу жизнь, я отдам её без раздумий. Принимать страх госпожи – моя обязанность. Не спрашивай, станет ли гойдин защищать госпожу...
– Я не спрашиваю, поможешь ли ты госпоже, гойдин! Я спрашиваю, поможешь ли ты мне, Ассен?
– В тебе нет многого, что есть в Марибель, это верно. Ты – значительно чище, но твой мир от многого вылечит будущую Владыку, как и твои друзья. Постарайся не забывать, что ты сильнее, чем сама думаешь. В основе вы с Марибель одинаковы. Главное, и нужное, в тебе есть, Мари. Этого будет достаточно. Я помогу тебе всем, что потребуется, Тень тени моей госпожи. Всё уже давно вышло за рамки Договора.
– Тогда найди столько гойдин, сколько будет необходимо нанять, когда смерть разрушит контракты тех, кто охраняет Мирнивра сейчас. Это я могу доверить только тебе. Теперь я задам тот же вопрос, который задала ему – кому я могу доверять?
Синие глаза потемнели. Брови сошлись над переносицей. Он подумал и ответил:
– Никому. Пока мы не поймем, от чьей руки умирает Владыка.
Мое глупое сердце совершило серию быстрых ударов, жар бросился в лицо. Он сказал «мы»? Мне не послышалось? Где тут мир, который нужно завоевать для Марибель? Я готова!
Советники, которых прислал Владыка, нарисовались, едва я вернулась в свою башню. Наши опасения не были напрасны – за мной следили.
Я знала только одного из них, Систеля. Благообразного старичка, совсем седого, с тихим голосом. Двое других были мне незнакомы, хотя возможно я и встречала их возле постели Мирнивра.
– Советник Айеран, – представил Систель худощавого мужчину с таким пронзительным взглядом серых глаз, что я невольно поёжилась.
– Советник Микаэр.
Это относилось к укутанному в километры тоги невысокому толстячку средних лет. Он растянул в улыбке губы, но глаза остались серьёзными, словно лицо разделилось надвое. Впечатление было неприятным.
– Прошу, советники, располагайтесь, – максимально вежливо пригласила я гостей во внутренние покои башни. Безмолвно проклиная Мирнивра, с его заботой об Элергреме. Или о Марибель?
Ассен остался у наружных дверей, и мне не хватало его присутствия. Кошмар и ужас, что ещё можно было сказать о нашей первой встрече? Хотя и не такой ужас, которого я ожидала. Спасибо, драгоценный Финэк, кое в чём я разобралась довольно быстро, чем заслужила удивлённо-одобрительные взгляды моих консультантов. А вот дебри родовых и сословных связей, тесно вплетённые как в экономику, так и в непростую политику Элергрема, вызвали у меня отчаяние. Причем подразумевалось, что я, пусть и поверхностно, обо всём осведомлена. Оставалось сдерживать зевки, демонстрируя скуку. Знали бы они, что зевала я от недосыпа и страха...
После того, как ушли советники, я снова отправилась к Владыке. Переходы и галереи замысловатого лабиринта башен Оторона не пугали меня больше. Гигантское здание строилось и достраивалось тысячи лет. Думать об этом было странно. Возможно, Марибель тоже внесет изменения в его безумную, ни на что не похожую архитектуру. Когда-нибудь...
Мирнивр даже смог мне улыбнуться. Ему полегчало, но это уже не обнадёживало. Было что-то ужасное в том, как он лежал на огромной кровати в пустой прохладе приемного зала, окруженный суровыми лицами на портретах давно забытых предков, совсем один. Нет, конечно не один, четверо гойдин – здоровенных и крепких, безмолвных, словно изваяния, дежурили рядом. Шуршал за резной спинкой кровати, среди шкафов с аппаратурой, сухонький доктор. Но что были ему все эти люди? Я уходила, глотая слёзы по совершенно чужому человеку...