Новый господин желал встретиться со своим гойдин в Раннеше, одном из Ближних миров-теней. Ассен было безразлично, куда заведут его прихоти нового опекаемого. Цветущий вечной весной Раннеш был, в этом смысле, не самым плохим вариантом. К месту встречи — в уединённый гостевой дом на границе земли и океана – он прибыл вовремя. Наемный транспорт, фыкнув серым выхлопом напоследок, резво покатился прочь, а Ассен толкнул тяжёлую входную дверь.
Конечно, она хотела его удивить. И удивила. Он замер на пороге, испытав нерешительность впервые в жизни. А Марибель сделала несколько шагов ему навстречу, прожигая свободного, ещё не связанного печатью на Договоре, гойдин темной глубиной своих глаз.
– Это случилось единственный раз. И было необходимо нам обоим. – Ассен замолчал, возвращаясь в реальный мир.
Мари подняла на него лихорадочно блестящие глаза.
– Продолжай, – прячась за льдом голоса госпожи, на языке госпожи, – велела она.
– Не знаю, что мы пытались доказать. Каждый себе. Но тот день в Раннеше нас и сблизил, и отдалил. Марибель мне очень дорога, но вовсе не как женщина. И Договор не имеет к этому никакого отношения. Я служу ей совсем по другой причине. Она, в каком-то очень извращенном для асталоев или гойдин смысле – моя семья.
Девушка, так похожая на Марибель, и настолько от неё отличающаяся, протянула ему пустой бокал.
– Ещё немного, Ассен, – вздохнула она, – мне кажется, я понимаю. Прости, я больше никогда... Это было глупо.
Под полной луной её лицо казалось очень бледным, веснушки исчезли совсем. Стеклянная ограда галереи была не видна, и ему казалось, что Мари плывёт в ночном небе. Ощущение горькой непоправимости сказанного сжало сердце, но привычка сдерживать чувства выручила и теперь. Ассен плеснул немного вина в протянутый бокал, и рука его не дрогнула.
Глава 7. Пляски марионеток
Мораль говорит: «Не смотри сюда!» И это устраивает обе стороны.
Карл Краус
Я разрывалась на части, не зная, к чему готовиться – к свадьбе или к похоронам. Мирнивру становилось всё хуже. Он ослабел, и держался лишь на стальной своей воле, да на преданности эскулапов. Распорядители торжеств, хоть и не беспокоили меня лично, зато заваливали предложениями и вопросами через голурум, или с посыльными. Ткань для платья, его фасон (в рамках традиций), мои пожелания относительно списка гостей, составленного и утверждённого советником по церемониям, сама церемония, и мои действия, расписанные посекундно...
А параллельно с этой суетой, советник Айеран – тот тип, с холодными глазами, непрозрачно намекнул, что мне стоит ознакомиться с процедурой Дней Скорби. То есть, с обрядом похорон персоны первой величины. Я не сдержалась, да и послала его куда подальше, пользуясь тем, что структура языка Элергрема не позволяет грубить уж слишком откровенно. Зато в нём куча вариантов поставить собеседника на место, просто используя нужную интонацию. Советник не обиделся, лишь спрятал лицо в полупоклоне, признавая моё право отчитывать его, как мальчишку. Или мою глупость...Мне стало стыдно. Но Марибель ни за что не стала бы извиняться. Не извинилась и я...
– Ассен! – раздражённо рявкнула я в золотистую ленту своего тод, чудесного браслетика, элергремской версии смартфона, идентификатора личности, и кредитной карты, едва мои аппартаменты покинул последний посетитель.
Духонь собирала мои волосы в пучок, намереваясь нанести на лицо какую-то маску, по рекомендациям все тех же распорядителей торжеств, и в рамках подготовки к ним... Я буквально из кожи выпрыгивала от раздражения. В овале едва заметно мерцающего экрана, заменявшего здесь зеркало, хмурилась издёрганная девица, в которой я с трудом могла узнать себя.
...Маски, платья, вечеринка для друзей. О том, что у Марибель были друзья я услышала впервые. До сих пор ни один не давал знать о своём существовании...
– Госпожа, – возникший перед нами Ассен невозмутимо смотрел мне в лицо, правая половина которого уже напоминала баклажан. Цвет маски был упоительно-фиолетовым.