– Ассен, мне нужно подышать! Если сегодня явится кто-нибудь ещё, я прикажу выбросить его из окна! – я машинально бросила взгляд через комнату. За прозрачной преградой неслись гонимые ветром тучи.
Духонь, обычно мастерски изображающая глухонемую, часто задышала. Ей, видимо, стало смешно. От того, чтобы сорваться в истерику, меня отделял какой-то миг. Мой гойдин этого мига не дал. Он шагнул вперёд, оттирая служанку, которая порскнула в сторону, едва глянув на него, и подал мне салфетку из стопки, исходившей горячим паром.
Я стерла вязкую жижу с лица, посидела, уткнувшись в чистую салфетку, вдыхая тёплый аромат, и поднялась.
– Пошли!
Ассен не двинулся с места, только чуть приподнял бровь, почти иронично.
– Что?! – волна раздражения грозила накатить снова.
– Вы не одеты, госпожа.
Чёрт! Я же сняла платье, чтобы не заляпать маской, и теперь стояла перед ним в распахнутой шёлковой накидке! С самым воинственным видом. Бабетта идёт на войну... Идиотка!
Улетать далеко мы теперь не отваживались. Всего лишь спустились вниз, в город. Холодный ветер гулял по проспектам и паркам, гоняя мелкую водяную взвесь. Мне остро, до сведенных скул, захотелось домой, в Питер.
Ассен привёз меня в лериум – что-то вроде очень приличного ресторана, только разбитого на отдельные кабинки. В таких собирается деловой люд, заключаются договора и сделки, иногда уединяются пары. Вообще – культура еды у асталоев на высоте, имеет кучу традиций и церемоний. Но это всё, в основном, на показ. А вот кухня превосходна всегда.
Я предупредила служащего-майми, что у меня, возможно, будет гость, огласила заказ, и нас оставили в покое.
– Я хочу домой, Ассен, – это была почти мольба.
Он покачал головой.
– Не сейчас, Мари! До церемонии бракосочетания шесть дней, Мирнивр плох, – он смотрел мягко, но разжалобить его мне не удалось.
Всё это я знала и сама. Мне хотелось утешения, но где его было искать? В конце-концов гойдин просто использовал меня, чтобы спасти свою госпожу... Согласно Договору, и своим понятиям о чести. Передо мной у него таких обязательств не было. Боль от запоздалого прозрения заставила слезы покатиться по щекам. Быстрые, невольные.
Я вскинула подбородок, словно опять нацепила тяжёлую тиару, и она заставляла спину выпрямиться, а шею – высоко нести голову. Говорить больше не хотелось, но при чём тут мои желания? Моё «я» растворялось, дробилось на тысячи маленьких кусочков, в безумной круговерти событий. Жалкие его остатки обрастали бронёй по имени Марибель, и она могла позволить себе не сомневаться в собственных силах. Могла спокойно принимать данность своего положения, и не переживая о том, чем продиктована верность гойдин...
В уютной роскоши лериума, вдыхая ароматы изысканных блюд, не обращая внимания на подсыхающие на щеках слёзы, я окончательно превратилась в Наследницу Владыки Первого мира.
А потом события, внешне не связанные между собой, посыпались лавиной. И только одно объединяло их – центральной фигурой была я. Словно Мирнивра уже не существовало, и охотники сменили свою цель.
Вечеринка для «друзей» Марибель должна была проходить в одном из куртуазных домов развлечений Столицы. Мой гойдин, верный своим обязанностям, настоял, чтобы я посетила его до мероприятия. И не зря. Во-первых, Марибель там бывала, и не раз. Во-вторых, я пережила культурный шок в одиночестве, никем не узнанная под грим-маской придворного мага-баэртона.
Гнездо порока для праздной молодежи из влиятельных родов Элергрема потрясало как неумеренной роскошью, которой не было даже в Отороне, так и внушительным списком дорогостоящих удовольствий, которые здесь можно было испытать. Начиная от алкоголя и наркотика, заканчивая всеми доступными видами сексуальных утех, включая извращённые. О еде, танцах, театральных постановках, рассчитанных на узкий круг зрителей, я уже не говорю. В который раз мне пришлось убедиться, что люди (я по-прежнему считала асталоев людьми, несмотря на их запредельный срок жизни и некоторые способности, присущие только им) повсюду одинаковы. Как неизменны и их грязные страстишки. Разница только в масштабе.
Ассен держался рядом невозмутимой тенью, лишь движением бровей давая понять, что можно, а чего не стоит и пробовать.
В программе моей вечеринки, слава Богу, ничего непристойного не предполагалось. Синяя зона, которая должна была служить моей гостинной, изображала пещеру, вырубленную внутри алмазной горы. Сияющие грани кристаллов, подсвеченные изнутри всеми оттенками голубого и синего, свешивались с потолка, обрамляли широкие арки и остро топорщились на стенах. Я огляделась, в недоумении. А если подвыпивший асталой захочет стеночку подпереть? Но протянутая к тонкой грани кристалла рука не встретила холодной и гладкой поверхности. Пройдя через великолепную голограмму, она уперлась в мягкий бархат за ней.