– С Трендротами я объяснюсь сам. Церемония будет отложена на неопределённый срок. – Советник поднялся. – Будьте осторожны, Наследница Марибель.
– Разумеется, советник. Спасибо за заботу.
Он ещё раз бросил быстрый взгляд на гойдин, и ушёл.
Откуда нашлись силы для радости, я не знаю. Но потрясения прошлой ночи не помешали мне её испытать.
Мой гойдин улыбался, прикладывая кончики пальцев к губам. Я показала на окно, и он кивнул.
На галерее гулял ветер. Не сговариваясь, мы отошли подальше от окон.
– Кто это может быть, Ассен?
– Не знаю. Кто угодно. У него должно быть достаточно ресурсов или резонов, чтобы завлечь в союзники советников Владыки. Среди них нет случайных лиц.
– Но ведь мы уменьшили опасность, почему так беспокоится Айеран? – я повернулась спиной к ветру, и тут же об этом пожалела – волосы залепили лицо.
– Он прав, Мари. Мы его разозлили. И теперь стало ясно – его целью не был Владыка, его цель – сместить ваш род. Сегодня вы оба находитесь в большей опасности, чем вчера.
Я вздохнула. Мысль отправиться ночью домой растаяла, так и не успев стать предложением. Ассен был прав. Как и советник. Я осторожно прикоснулась к ссадинам на его руке.
– Болит?
– Нет, – он покачал головой. – Скоро всё пройдет, асталои умеют лечить, Мари.
Глава 8. Марибель
Лишь удар, отбрасывающий назад, придаёт человеку всю его наступательную силу.
Стефан Цвейг
Марибель опиралась на нелепую конструкцию ходунков, тяжело дыша. Пот катился по шее, противно щекоча кожу, но она не могла его вытереть. Забраться в конец длинного больничного коридора оказалось глупой идеей. Она висела на металлической раскоряке возле торцевого окна, дрожа всем телом, не в силах сделать больше и шага – руки не слушались, ноги отказывались держать, подгибаясь при малейшей попытке шевельнуться.
Ощущать себя такой слабой и беспомощной было невыносимо! И она старалась, старалась изо всех сил, вернуть себе прежнюю подвижность, но дело продвигалось слишком медленно. В тысячный раз проклиная собственную глупость, из-за которой оказалась в этом мире, она попыталась сделать шаг. Не вышло. Ноги снова подогнулись, и провалившись безвольными руками внутрь ходунков, она упала на голубую дорожку ковра. Злые слезы затуманили зрение. По коридору, пустому ещё секунду назад, кто-то двигался к ней быстым шагом. Сильные руки подхватили исхудавшее тело. Ей показалось, что она взмывает к потолку, но нет, не так высоко.
– Какая палата? – спросил неожиданный спаситель, сверкнув ясными голубыми глазами. Тёмно-рыжая, почти каштановая челка свесилась на лоб волнистой прядью. Переносицу украшала горбинка шрама, сползающего к правой щеке.
– Третья, – обреченно выдохнула Марибель.
Спаситель был в белом халате, а значит она попалась прямо новому врачу, в его первое ночное дежурство!
– Так-так, Александрова Марина Александровна, – давайте я и осмотрю вас сразу, раз уж я здесь.
Он уложил Марибель на кровать и присел рядом.
– Что заставило вас совершать ночные прогулки в одиночестве? Разве вы не понимаете, что это опасно? – у него был приятный голос. Мягкий, но сильный. Голос уверенного в себе человека.
Она откинулась на подушки, ощущая, как затихает противная дрожь в ногах и руках. Сквозь вертикальные полоски бежевого жалюзи проглядывала ночная темень, город за окном спал, укрытый вечерним снегопадом. Тишина, воцарившаяся в больнице, в палате, и за окном, отрезала двоих бодрствующих от остального мира. Марибель перевела взгляд на его руки – прекрасно вылепленные, сильные, одухотворенные руки. Музыканта. Или художника...
– Днём я всем мешаю. Но занимаюсь и днём. С физиотерапевтом, Татьяной, – она не оправдывалась, просто сообщала очевидное.
– Я читал историю болезни. Вы удивительно сильная женщина, Марина. Но не пытайтесь обмануть природу, давайте попробуем с ней договориться? – он смотрел на Марибель ожидая ответа.
– Пробовали уже, – буркнула она, разочарованно провожая гаснущую надежду на нового («ой, девочки! Он такой знаменитый! У него своя методика!») врача.
– А мы изменим кое-что, – словно не замечая её пессимизма, отозвался доктор, – простите, не представился – Колобов, Дмитрий Сергеевич, нейрофизиолог.
Катя примчалась после обеда. Румяная с мороза, сияя зелёными глазищами, щурша пакетами, влетела в палату маленьким вихрем оптимизма и неиссякакемой энергии. Марибель не сдержала улыбки. Что-что, а друзей Тень её тени выбирать умела.