Сколько длился этот ад, не знаю. В чувство меня привел удар по темечку – волной прибило к берегу и ткнуло головой в корягу. Распластавшись на мелководье, как эта самая коряга, я выкашляла из лёгких половину реки и отползла повыше на берег. В разрывах облаков показался упитанный месяц, посеребрив реку, больше похожую на широкий ручей, и наметив стены черного леса по обоим берегам. Ассен был где-то здесь, в этом мире, но где? Воздух оказался более, чем свеж, что-то близкое к лёгкому морозцу. У меня застучали зубы. Мокрая куртка и брюки облепили тело, один сапог смыло в процессе непредвиденного заплыва, второй был полон воды. С волос текло и, похоже, что я сама нуждалась теперь в спасении...
Глава 13. Дыма много, а где же огонь?
Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.
Аль Капоне
«Сто двенадцать», как и киношные «девять-один-один», здесь едва-ли были актуальны. Я замерзала. От напряжения и непрерывной тряски болели мышцы. Нога, лишившаяся сапога, онемела от холода. Вторая, в объятьях мокрой обуви, отстала от неё не надолго. Спотыкаясь и поскуливая, я брела вниз по течению. Заходить в лес было просто страшно. Отчего не сгоняла обратно, чтобы переодеться? Не знаю. Меня тащил вперёд иррациональный страх того, что в следующий раз я могу и промахнуться. И уверенность, что Ассен совсем рядом...
Стояла глубокая ночь, но, к моему удивлению, место – явно глухое – вовсе не было тихим. Из леса постоянно доносилось непонятное сухое потрескивание, заставлявшее меня вздрагивать и озираться. Пару раз, издалека, прилетел вой. Не совсем вой, но явно звериное что-то. И речка шумела довольно громко. А ещё стучали мои зубы... Вот за всей этой звуковой завесой я и не расслышала шагов. Мне повезло, что месяц стоял высоко, и разглядеть меня оказалось не сложно. И повезло, что разглядывал меня гойдин, а не кто-нибудь из местных жителей. Но испугалась я сильно!
Ассен успел закрыть мой рот холодной ладонью, и сдавленный вскрик не разнёсся по ночному лесу.
– Мари... – столько облегчения было в его хриплом шёпоте, таким изумлённым было едва видное в потустороннем, мертвенном свете лицо, что я растерялась.
Он отступил на шаг, оглядел меня, нахмурился на мокрую одежду, потянулся к своему поясу, натолкнулся взглядом на аранок, болтавшийся на моём запястье и выдохнул. Долго, словно набирал перед этим воздух в легкие.
– Мари! – только это и сказал, но как! Радость, удивление, даже нотка гордости, промелькнувшая в тихом голосе, едва не заставили меня расплакаться. Да только слёзы замёрзли, похоже.
– Д-д-домой х-хочу... – выдохнула я сквозь трясущиеся губы, и стянула браслет. Но не отдалала его гойдин, а застыла, уткнувшись носом ему в грудь, пропахшую потом, дымом, и чем-то ещё, не слишком приятным, ощущая, как тепло возвращается в наши тела. Он хрипло дышал, и рук, сцеплённых за моей спиной, не разжимал. Пришлось отстраниться первой. Я выскользнула из вызывавших головокружение объятий и ахнула – грязная тряпка, намотанная на голову гойдин, которую я не разглядела сразу, пропиталась кровью. Смуглое лицо посерело, вокруг глаз расплывались синяки. Выглядел мой гойдин ужасно. Но он нашёлся! Стоял рядом, и я готова была пуститься в пляс. Прямо в мокрой одежде и одном сапоге!
Треск сучьев и приглушенные голоса заставили Ассена напрячься. А без причины он делать бы этого не стал. Торопливо защёлкнув аранок на его запястье, я вцепилась в своего гойдин из последних сил, стремясь улизнуть во внемирье. На узкой полоске берега мелькнули смазанные тени каких-то людей, и холодный чужой мир исчез, сменившись спасительным мельканием световых полос...
Я больно приложилась голой пяткой о прозрачный пол кабинета, словно с табурета спрыгнула. Ассен, тоже покачнувшийся, сумел удержать меня от падения. Кабинет оказался заполнен удушливой гарью, сизым дымком, который выползал из-под двери и рваными слоями стелился в воздухе. Свет не горел, утренние сумерки и дым с одинаковой жадностью поглощали очертания знакомых предметов.
Закашлявшись, я рванулась к выходу, но Ассен оказался быстрей. Он осторожно приоткрыл дверь, и неровный багровый свет упал на его лицо. Жар, дым, какой-то напряжённый гул в глубине коридора – мои покои были объяты пламенем. Оно не добралось до кабинета, но по стене напротив, прямо на наших глазах, пробежал к потолку весёлый огонек.
Дышать становилось всё труднее, я терла руками заслезившиеся глаза и не могла сдвинуться с места. Ассен резко дернул меня за руку, вытаскивая в коридор, но пути к выходу не было — там бушевало пламя. Дым валил и из спальни. Трапезная исчезла в огне – сильнее всего гудело именно там...Я натянула на нос влажный подол рубашки, прижимая к лицу, и кашляла в него, слепо шагая за гойдин по горячему полу. Куда он меня тащит, я сообразила сразу, но мысль, испугавшая до дрожи, заставила остановиться.