Я выпила воду, стуча зубами о край стакана, и захлебывалась в очередном спазме, когда Катька поднялась из-за стола. Невольный вздох облегчения заставил меня поперхнуться – слава Богу, мы можем уйти!
Марибель смотрела на меня, не отрываясь. Жадно, испуганно, зовуще... Я тоже испытывала сложные чувства, но среди них не было такого, которое смогло бы заставить меня подойти к своему двойнику поближе — наоборот, я желала оказаться так далеко от неё, как это было возможно.
Маленькая, на пол головы ниже меня, но сильная, Катька соскребла моё безвольное тело с дивана. и волоком потащила к выходу. Возле машины ноги даже согласились держать меня сами, а боль утихла до вполне терпимой... Я растеклась по сиденью, а Катёнок, грязно ругаясь матом, пыталась вклиниться обратно в пробку.
– На, – она швырнула мне на колени свою трубку и сосредоточилась на дороге.
Голова болела меньше, зубы ещё можно было пересчитать просто проводя по оголившимся нервам языком, но соображать я уже могла. Вызвав последний номер, я перестала дышать.
– Да? – осторожно ответил знакомый и незнакомый, мой голос.
– Это я, Марина. Здравствуй, Марибель.
Ей тоже понадобилось несколько секунд, чтобы принять очевидное. Мы даже дышали, кажется, в унисон.
– Ох, ну и напугала ты меня! Мы могли погибнуть, обе или кто-то из нас! Тени теней не должны встречаться! Никогда! Катя сказала, что тебя нашёл Ассен? Ты молодец, что смогла улизнуть от него. Это... почти невозможно.
– Он — враг? – Перебила я свою собеседницу, скашивая глаза в боковое зеркало – мы отъехали не далеко, я всё ещё видела вывеску того кафе...
– Нет, что ты? Он – гойдин, мой телохранитель.
– Тогда почему он так орал на меня? На тебя, то есть?
– Он ещё и сын моей кормилицы. Молочный брат.
Я почувствовала, что реальность ускользает. Воображение азартно возводило пышные дворцы, от чего-то – в восточном стиле, негритят с опахалами, и знойное марево над зеленью оазиса... Бред!
– Послушай, Марибель, ты, вообще, кто такая? Что происходит?
Она притихла, но я слышала, как шелестит её дыхание в трубке.
– Долго объяснять, да и незачем. Я здесь ненадолго, мне нужно вернуть одну вещь и я исчезну. Навсегда, чтобы не искушать судьбу, и не пересечься с тобой снова, Мари, Тень моей тени.
– Нернеос, – кивнула я. – И где она?
– Не она, он. Такой... браслет. Его украли у меня, – выдохнула в трубку моя собеседница.
– Здесь? – я представила тёмную подворотню и развязных громил... Больше ничего не успела.
Сзади раздался приглушенный расстоянием и закрытыми окнами грохот, загудели машины, взвыли сигнализации, я глянула в зеркало и рванула из машины – под вывеской кафе клубилась пыль. Или дым. Прямо там, где сидела она, Марибель. В трубке, куда я оказывается орала на бегу во все горло, коротко пикало.
Каким образом тот грузовик врезался прямо в окно кафе – не понял никто. Включая самого водителя. Исцарапанный, покрытый пылью, он плача помогал доставать тело Марибель из-под обломков стены, и все твердил — я не виноват, я не виноват! Слезы прочертили две чистые дорожки на его серых от пыли щеках. Меня трясло, словно в лихорадке. И боль ушла. Совсем...
Катька оттащила меня в сторонку от собирающейся толпы. Где-то ревела сирена скорой, таранящей пробку.
– Паспорт свой дай, быстро! – прошипела моя подруга, и я очнулась.
Катька выглядела, как солдат перед атакой — глаза прищурены, губы в нитку, короткая челка — дыбом. Знала я, что это за выражение лица... Она что-то задумала. Не дожидаясь ответной реакции, она сорвала с моего плеча висевший там на одной лямке рюкзак. Сколько он там провисел? Я что, и в машине его не сняла? Вытащив паспорт, вместе с кошельком, моя подруга ввинтилась в толпу, крикнув мне:
– В машину иди, открыта!
Я послушно, словно робот, отправилась к машине. После того, как мои глаза разглядели в завале припорошенную серым руку, торчащую из груды обломков, и слипшиеся от крови кудри, во мне словно что-то оборвалось. Замерло. Заледенело. Звуки приходили как сквозь вату, краски поблёкли, я сама двигалась, словно меня погрузили в воду — с трудом преодолевая сопротивление упругой среды.
Не знаю, сколько я там просидела. Время обтекало меня, не касаясь. В себя пришла только когда хлопнула, закрываясь, водительская дверь.