Я хотела обсудить всё это с Ассеном, но он ждал меня не в одиночестве. Мой секретарь, один из них, старший, допущенный к личным контактам, неловко переминался с ноги на ногу, под тяжёлым взглядом гойдин.
– Владыка, – склонил он голову, отсвечивая поредевшей на темечке шевелюрой, – я приношу глубочайшие извинения, за то, что вторгся...
Его звали Болантер, а я окрестила «болтуном». Велеречивый, до оскомины, но несомненно толковый во всём остальном, он не стал бы беспокоить меня по пустякам. Это понимал даже Ассен, позволивший секретарю появиться в моих покоях после наступления темноты. Я жестом оборвала вступление. Моментально выпрямившись, секретарь перешёл к делу:
– Советник Айеран передал для вас, – он протянул мне пластинку ксида, – здесь все данные Третьих, как тех, кто ещё проживает в семьях, так и ушедших в Ближние миры. Но я побеспокоил вас не за этим.
Он нахмурился. Тщательно подбритые брови сошлись над переносицей в ровную линию. Я насторожилась, не в силах припомнить, чтобы Болтун побирал слова.
– Один из младших секретарей, позвольте не называть его имени, сообщил мне о некоем событии, которое имело место сегодня. Как раз тогда, когда вас... Когда вы велели себя не беспокоить.
Я почувствовала, как напрягся за левым плечом Ассен.
– Один из его родственников служит секретарём некоего советника, – продолжал, запинаясь, Болантер, не сводя с меня напряженного взгляда маленьких умных глаз, – этот родственник сообщил нашему секретарю, что присутствовал на тайном собрании нескольких советников, где обсуждались... простите, Владыка... ваши способности по управлению, и рассматривалась альтернативная кандидатура...
Тут Болтун сник, даже глаза опустил. К своему удивлению, я не рассердилась. Подковёрные игры асталоев вовсе не казались мне чем-то необычным. Просто это всё было совершенно не ко времени.
– Надеюсь, родственник твоего подчинённого запомнил лица присутствовавших? Не утолишь ли ты моё любопытство? Кем меня предполагается заменить? И главное – каким образом?
Болантер вздрогнул и вскинул на меня испуганные глаза.
– Не заменить, Владыка! Как можно? Несколько... ограничить ваши полномочия, ввиду очевидной молодости. Предоставить вам возможность наслаждаться жизнью...
– Чудесное проявление заботы! – я заставила себя улыбнуться. – Ты тоже считаешь, что мне не под силу нести бремя, так рано оставленное отцом?
– Нет, – нежно-голубые глазки секретаря сверкнули льдом, – никто не вправе решать за Владыку. Так я считаю. История знает немало откровенных глупцов и даже психов, управлявших миром. Вы к таким не относитесь. Я долго служил в секретариате вашего отца и могу с уверенностью сказать – Элергрему повезло с вами, Владыка. Просто... – он снова замялся, – ваши отлучки, нежелание появляться на публике и бесконечные споры в Совете многих ставят в тупик.
– О! А как же я должна себя вести, по твоему мнению?
– Вести? Как вам будет угодно, Владыка. Но нужна картинка. Проявлять публичность, выезжать в Столицу, умаслить самых несгибаемых дуболомов, простите, в Совете, какой-нибудь мелкой уступкой, и они первыми шагнут за вами в огонь. Вы слишком замкнулись и посерьёзнели за последнее время, и это пугает. Многие не знают, чего от вас ждать и начинают опасаться, что вы не выдержите нагрузки.
Он выдохнул и замолчал.
Я молчала тоже, рассматривая собственного секретаря так, словно увидела впервые. Даже Систель не осмеливался на подобную откровенность. Щёки Болтуна покраснели, глазки горели отчаянной решимостью самоубийцы. Который пришёл самоубиться ради меня? Подобный сюрприз не мог не радовать, но что им двигало?
– Спасибо, Болантер. Мне приятно осознавать, что ты не просто секретарь, но ещё и верный друг, – мягко, как могла, произнесла я, отчаянно надеясь, что не перебарщиваю. – И всё-таки мне понадобятся имена усомнившихся, ты же понимаешь?
Краснота залила его лицо, огнем запылали уши – великоватые, слегка лопоухие. Красавцем он не был. Ровным голосом, не срываясь и не запинаясь, он произнёс пять знакомых имен. Удивило меня только одно.
– Владыка...