Дмитрий Гаврилов
Я только учусь…
— Граждане! Граждане! Ну, чего собрались? Оставьте их в покое. С кем в детстве не случалось? — миролюбиво заметил дядя Коля, — Дети же! Школьники. Сегодня — враги, а завтра — друзья лучшие…
И прохожие оправдывали своё имя. И проходили мимо.
Но эти двое были врагами, самыми настоящими. Первый — белобрысый юнец одиннадцати-двенадцати лет. Второй — скользкий, чернявый, как армянин, волосатый парень с весьма заметной бородёнкой и отвратительными усиками.
И как нашим праведным согражданам не бросилась в глаза эта разница? Может, «добрый» дядя Коля в вечном чёрном драповом пальто, постукивающий палкой об асфальт, внушил им, герой нашего двора, что мальчишки — это будущие воины. Может, у кого дел невпроворот, особенно под девятое мая…
Удары сыпались один за другим. Стучал палкой об асфальт и дядя Коля. И ещё не понятно, он так угадал, или избивавший подстроился под ритм пенсионерской клюки.
— Чего тебе, чего пристал? — задыхаясь, прохрипел юнец.
— Ещё спрашивает! — злорадно ухмыльнулся «армянин», лизнув окровавленные костяшки пальцев, и снова угодил «школьному товарищу» под дых, чем заслужил аплодисменты сидящих поодаль на брёвнышке парней.
— Знатно дал! Ара! Так его, — скандировали зрители, покуривая да поплевывая под ноги.
— Дядь Коля! Иди к нам! Пива хош? — пригласили они пенсионера.
— Задаром — кто не хочет, — согласился тот, поправляя очки-кругляшки, — Ладно. Ара, оставь его, кабы чего не вышло? — забеспокоился дядя Коля и поковылял к собутыльникам.
— А чё с ним станется? — хохотнул «армянин», пнув мальчишку ногой. — Мне поиграть, может, охота.
— Хозподи, чаго деется-то? — прошамкала старушка, гулявшая тут же с внуком.
— Ступай, ступай себе, мать! У нас мужской разговор, — проводил её Ара.
Высоко задирая ноги, взад и вперёд вдоль площадки бегал физкультурник, изредка он посматривал на происходящее, но не прекращал тренировки.
И шли мимо убелённые сединами, с орденами на груди…
— Нехорошо, молодые люди! — строго заметил первый.
— Пускай разминаются! Злее будут! — успокоил его второй.
— Эх, молодёжь…
Физкультурник, немного поколебавшись, ещё раз пробежался туда-сюда и уже не возвращался. Двери на балконах и окна были плотно закрыты и зашторены. Пыль, знаете ли, и солнце.
Ещё десять минут назад солнце, многократно отражённое в зеркале луж, бросало причудливые блики на клетчатые стены девятиэтажки. Кустарник шелестел молоденькой листвой.
Он шёл из школы, на душе было легко и весело. Сегодня он задержался — рисовали стенгазету. К светлому празднику Победы.
— Класс непременно займёт первое место, — думал мальчик.
— Эй, пацан! Поди сюда! — окликнули его.
Обернулся. На бревне сидели трое. Cамым глупым из троицы, по его мнению, был Ара. Он даже «Легенды и мифы Древней Греции» не знает.
— Зачем?
— Надо, если я говорю, — пояснил Ара.
— Ну, подошёл.
— Чего так медленно? — спросил тот.
— Думал, зачем зовёшь.
— А чего тут думать? Закурить есть?
— Сам знаешь, что нет, — ответил мальчик.
— Ты как со старшими разговариваешь? Дядь Коля! — окликнул Ара старика, семенившего мимо. — Вы только гляньте, совсем нас не уважает молодое поколение!
Дядя Коля приблизился, пахнуло дешёвой вонючей колбасой, он посмотрел на упрямого мальчика сквозь призму круглых очков сверху вниз, погрозил ему пальцем и проговорил:
— Cтарших надо уважать, юноша.
Школьник затравлено глянул на пенсионера. Потом на компанию. Огляделся. И вдруг просто повернулся и зашагал прочь, помахивая портфелем, откуда торчала длинная линейка.
— Куда? А прощения? — услышал он за спиной голос Ары.
Пошёл и не оглядывался больше.
— Вернись, сучонок! Хуже будет!
Шёл и не оглядывался…
— Ну, держите меня, ребята!
Он шёл и не оглядывался, считая недостойной эту слабость. Шёл и не оглядывался — ненавидя и презирая это великорослое ничтожество.
— Стоять! — заорал Ара.
В три прыжка он настиг мальчика, рывком повалил на землю и стал остервенело избивать ногами…
— Ой, ребятки! Матерей вы своих не жалеете! — сказала сердобольная тетушка, высунувшись из окошка первого этажа. — Им ведь стирать — не перестирать.
— И чему тебя только в школе учат! — юродствовал Ара. — Дебил. Дают — бери, а бьют — беги. Побежал бы — ничего с тобой не стало бы.
— Тварь! Гнусь! Гадина! — выпалил мальчишка, вывернувшись из-под удара. Ему, наконец, удалось вскочить. — Ты сдохнешь, — повторил он, и указал на обидчика пальцем, — Не будь я учеником Трижды Мудрого.