…Прощай, земля…
и приятного прочтения🔥
Но на всё у нас два часа — прочь одиночество
Пока мы летаем над звёздами
Эта ночь не закончится, делай, как хочется
Оставим только мятые простыни…
Январь 1993-го…
— Ты чё домой не идёшь? — громкий бас Холмогорова заставил Пчёлу буквально подскочить на месте от неожиданности. — Все уже слиняли, — он хохотнул, облокотился о дверной косяк и неспешно закурил сигарету.
— Тот же вопрос могу задать и тебе, — Пчёлкин прыснул от смеха, меряя кабинет «Курс-Инвеста» медленным шагом. — У Фила — Томка, у Сани — Оля… а нам, братуха, спешить некуда, — он снова тихо усмехнулся, машинально потянувшись к пачке «Camel».
— Так Саня ещё в обед в Штаты улетел, брат, — Космос развёл руки в стороны, изображая полёт. — Пиво будешь? — вытащил из шкафа две бутылки «Хайникена» и, приняв молчание товарища за согласие, со звоном опустил их на стол.
— Чё ему надо там? — сделав большой глоток, спросил Пчёла. — Ну, Белому в Штатах.
— А не знаю, — Холмогоров быстро махнул рукой, — недвижку, что ль, какую смотрит. Да это на неделю всего.
Опа, как интересно кино складывается. Витя сделал последний глоток и отставил недопитую пивную бутылку в сторону.
— Саня говорит, они с Олькой там поцапались знатно перед отъездом, — продолжал Космос. — Так и улетел, не помирившись. Ох эти бабы, блин…
— Ладно, Кос, бывай, — Пчёлкин хлопнул товарища по плечу и направился к двери. Он внезапно ощутил, что явно засиделся тут за бессмысленными разговорами о чужой семейной жизни.
— Пчёла, стой, — Холмогоров озадаченно взглянул вслед беглецу. Казалось, он сиюминутно разгадал замыслы приятеля. — Это очень плохая идея!
— Какая идея, Кос? — наигранно рассмеялся тот. — Идеалист хренов.
И темноволосый товарищ не успел даже слово вставить, как дверь офиса с грохотом захлопнулась.
Вдохнув морозный январский воздух, Пчёла быстрым жестом остановил такси и ловко запрыгнул на переднее сиденье.
— На Котельническую, командир, — скомандовал водителю, протянув две зелёные бумажки. Приметив внушительный номинал, таксист с ходу дал газу и понёсся по шоссе на максимальной скорости.
Ну Саня, ты, конечно, придурок. Сам не знаешь даже, как тебе повезло. Из-за чего вообще можно поссориться с такой, как она? Пчёла приоткрыл окно, без спроса закуривая сигарету, а поток мыслей с каждой новой затяжкой всё сильнее бил в голову. Она такая нежная, такая… Внутри что-то резко сжалось, стоило вспомнить тот вечер девяносто первого. Может, я не знаток домостроя и ни черта не понимаю в семейной жизни, но разве может любимая жена быть до того беззащитной и потерянной? Кулаки невольно сжались от злости, и он резко выбросил из автомобиля недокуренную сигарету. Молодец ты, Сань. Присматриваешь там домишки америкосные, пина коладу пьёшь, а она там совсем одна, в пустой квартире, ей грустно и страшно. Как же так-то?
Он по инерции взмыл вверх по ступенькам, но перед дверью со знакомым номером сто тридцать пять замер, как мальчишка. Она может к бабушке своей уехать. Или просто не открыть… Сердце пропустило удар, и Пчёлкин, шумно выдохнув, настойчиво позвонил в дверь.
— Привет, — удивлённо произнесла Оля, смерив нежданного гостя вопросительным взглядом.
В глазах Пчёлы тут же сверкнули чуть заметные азартные огоньки: он пробежался взглядом по девичьей фигуре, остановившись на стройных ногах. Она стояла на пороге, одетая совсем легко и по-домашнему: белая футболка, короткие шорты. И всё же в таком простом на вид наряде выделялись её явные достоинства, и это выглядело… сексуально.
— Привет, — негромко сказал Витя, абсолютно не зная, что добавить и чем оправдать свой визит в такой поздний час — он и сам себя не очень понимал.
— Вить, что-то случилось? — Белова по-прежнему смотрела на него с непониманием и удивлением.
— Да, — на выдохе, даже не подумав, выпалил он, — то есть, нет. Не совсем. Там наши дела, — быстро нашёл, как исправиться. — Саня дома?
Ну Пчёлкин, ты в натуре идиот? Ты ж его лучший друг и первым должен знать, что Сани нет ни в стране, ни, тем более, дома.
— А ты не знаешь? — она заметно встревожилась, когда речь зашла о муже. — Саня в США улетел. Дом хочет купить, — с долей грусти добавила она.
— Нафига ему дом в Америке? — Пчёла издал недоверчивый смешок.
— Без понятия, — Оля скрестила на груди руки, развернувшись в сторону спальни.
После отгремевшей накануне ссоры ей и правда меньше всего хотелось обсуждать Сашу с его грандиозными планами. Когда муж начал заикаться о доме за рубежом, гражданстве другой страны и какой-то там безопасности, Оле по-настоящему стало не по себе — мерзко и страшно. Она так и не смогла до конца смириться с родом деятельности Саши. Белов никогда не объяснял ей, зачем поступает так или иначе; ничего не рассказывал о своей работе. С каждым днём от одиночества и полной неизвестности становилось только тяжелее…
Пчёла одним движением скинул пальто с плеч и, прикрыв за собой дверь, тихо проследовал за Олей.
— Пчёлкин, скажи, почему ты ещё здесь? — Белова тихо выдохнула, спиной ощутив его присутствие в комнате.
Она развернулась к окну и пристально посмотрела вдаль: в воздухе медленно кружился снег, падая на землю мягкими хлопьями; золотой отблеск уличных фонарей отражался на мокром асфальте. Не смотря на январь, что разменял в девяносто третьем уже две недели, погода больше напоминала ту, что бывает поздней осенью.
— Я же сказал, — стараясь сохранить трезвость ума и уверенность голоса, опять соврал Пчёла, — я приехал к Сане по делу.
— А я уже сказала, — она попыталась сглотнуть внезапно возникший в горле ком, — и повторяю ещё раз: Саня в Америке, так что ты можешь уходить.
Пчёла стоял в паре шагов от Оли, не решаясь подойти вплотную, но едва ли это мешало ей каждой клеточкой тела осязать его близость. Она уже вдыхала этот запах сигарет и одеколона — во время танца на свадьбе и позже, когда Пчёла провожал её домой из ресторана. Сейчас запах вновь ударил ей в нос, и от узнавания сердце зашлось в безудержном ритме. Среди полной тишины комнаты возможно было различить лишь шорох его дыхания. Это было гораздо интимнее любых поцелуев и объятий; ощутимее даже, чем если бы он прижал её к себе в открытую. Мелкие разряды тока пронзили всё тело. Оля сильнее сжала руками край подоконника, как можно глубже вобрав в себя воздух.
Его губ коснулась едва заметная ухмылка, и Пчёлкин уже увереннее шагнул вперёд, оказавшись совсем близко к ней. Оля вздрогнула, крепко зажмурив глаза, и это не прошло мимо его внимания. Ты до сих пор вздрагиваешь в моём присутствии. Боишься меня? Или того, что, несмотря на Белого, хочешь этого не с ним? Я тоже хочу… Витя шумно выдохнул, а его руки сами сомкнулись прямо у неё под грудью.
И уже через мгновение она чувствовала прикосновения тёплой ладони на животе под тонкой тканью одежды и его горячее сбивчивое дыхание возле своей шеи. Внизу живота отозвался знакомый сладкий спазм, и Оля с трудом подавила долгий выдох.
— Хочешь, чтобы я ушёл?
Её пробрало от этой наглости… Белова и минуты не сомневалась: за её спиной Пчёлкин ухмылялся так, как умел только он.
— Да, — еле слышно произнесла она, собирая в кулак остатки самообладания. — Уходи. Пожалуйста, — это прозвучало почти с мольбой.
Витя лишь хмыкнул, не переставая трогать её: теперь уже обе его ладони гладили девушку по нежной коже на впалом животе. Оля всё-таки позволила себе рвано выдохнуть.
— А твоё тело говорит мне об обратном, — Пчёлкин притянул девушку вплотную к себе. — Я же ничего не делаю, а ты дрожишь…
— Витя, — ошеломлённая его самодовольством и окончательно сбитая с толку его ласками, еле слышно шептала Оля, — не надо…
Но он будто не слышал. Всё, что происходило сейчас, было настоящим наваждением. Пчёла неспешно касался губами её шеи, оставляя короткие влажные поцелуи, словно отвлекая от движений своих ладоней, которые тем временем скользнули выше по Олиной талии. Он отчётливо слышал удары её сердца — казалось, оно норовило вырваться из груди.