– Необъезженный, – поправила её Надя аккуратно, обняв для смягчения реакции. Мама её терпеть не могла, когда ей делали замечания. Но вытерпела.
– На хрена квартира нам так шустро? – Лёха встал перед диваном и руки сунул в карманы. В глаза ему никто не смотрел. Злые были глаза у парня, как и интонация. – Год прожили. Студенты оба. На кооперативную квартиру нет денег. В очередь на получение записаться негде. Я ещё не отпахал полный год в редакции. Рано лезть в список. Надежда вообще хату получить не может. Студентам только место в общаге светит. И то не всем. Стало быть, квартира блатная. Любой дурак поймёт.
– Пусть понимает как хочет, раз дурак. А умные завидовать не станут. – Тёща засмеялась. – Чему завидовать-то? Надежда же не машину персональную с шофёром заимела, ректором института её не назначили. А квартира эта мне в областном Доме политпросвета по очереди подоспела. Тоже пять лет записана была. Вот так совпало.
Лёху прорвало. Он взял Надю за руку и аккуратно поднял. Поставил рядом.
– Вы что, разводитесь с Игнатом Ефимовичем? Ещё пять лет назад надумали?
На кой пёс лично вам квартира ещё одна? Вы же мне говорили, что никогда не врёте! – Алексей повернул Надежду лицом к себе. – Тебе тут плохо жить? Учить английский не дают? Загоняли домашним непосильным трудом? Стираешь с утра до ночи, кастрюли вылизываешь, мама моя поедом тебя кушает, со света сживает? А батя, наверное, материт несчастную девушку на весь дом без причины, для устрашения? Чего не так-то?
– Ребенок скоро родится, – Надежда вырвала руку и снова села на диван между двумя мамами. – Я учу допоздна. Ты шарахаешься по своим делам до ночи почти. Значит, я сама должна буду всё должна успевать. А мамин дом рядом. Она будет помогать за ребенком ухаживать, еду готовить. Мне-то пока диплом не получу, когда всё успевать?
– Ё-моё! – озверел Алексей Малович. – Ты же позавчера ещё мне рассказывала, как тебе нравится наше маленькое, но уютное и тёплое гнёздышко! И потом, даже если тебе обрыдло тут, то спроси маму свою, какого чёрта хату тебе дали в обкомовской «деревне»? Что, возле завода или на новостройке около воинской части строить перестали? Да через каждую неделю по пятиэтажке сдают! Нас же с тобой заплюют везде, где знают. Друзья… Ну, у тебя, слава КПСС, только две подружки. С головы до ног не покроют. Силенок не хватит. А у меня – полгорода знакомых. Редакция. Институт. Домой сюда по привычке придут приятели, а мама им скажет, что переехал я. Жена квартиру получила. Улица Павлова, дом семь, квартира девять, блин! А у меня же тупые все знакомые, включая институтских, редакционных и спортивных, музыкантов и уличных пацанов. Во, скажут, вырос как Лёха-то! Не по годам заслуг нахватал. И жена обкомовская, и квартира, и в редакцию его посадила рука властная…Скоро вертолёт персональный дадут. Летать в командировки по районам. Стыдоба же. Вы ведь можете! Поменяйте эту квартиру хотя бы на нормальную. Для обыкновенных, не для богом поцелованных и секретарём обкома вдогонку после бога.
– Ты, это…– выглянул из кухни отец. – Сюда поди.
– Ну, я принципиально не понимаю такой неблагодарности, – сказала мрачно тёща. – Если любишь жену, то радоваться надо, что ей и тебе создают все условия для творчества и воспитания ребёнка, который вот-вот уже…
– Я сам должен ей условия делать. И ребенку, – огрызнулся Лёха, не оборачиваясь. – Не такие, конечно, какие власть большая ковать позволяет. Но нормальные. Как у большинства народного.
– Ну, когда это ещё будет!? – воскликнула Надина мама. – Не при нашей с отцом жизни. А я хочу, пока живая, радоваться, что дети мои не обделены ничем. Понятно?
Успел Алексей крикнуть только одну, но уместную фразу, после которой батя рванул его за руку и усадил на кухонный стул. Лёха почти на лету – так резко дернул его Николай Сергеевич, выкрикнул.
– Тогда сыновья какого чёрта сами живут и квартир ваших обкомовских не берут? Или, блин, они для вас – второй сорт? Живут как люди. Стоят в очереди. Один в СМУ, другой в тресте. Пока снимают квартиры. Тоже женатые. Тоже дети у них вот-вот наклёвываются! Бляха!
– Да заткнись же ты! – батя вдавил Лёху в стул. – Рот закрой. Это всё дурь полная. То, что ты тут выступаешь, как гипнотизёр или укротитель змей. Всё уже сделано. Сделано уже, допёр? Никто обратку крутить здесь не будет. Сдуйся. Впустую жилы рвёшь. Иди и уладь там всё. Женился по любви?
– Батя! – взвыл Алексей. – Ну ты-то хоть…
– И знал на ком, – отец шептал очень тихо. Только Лёха и слышал. – Потому живи как жил, но не борзей. Игра тут такая, что какие-то условия второй стороны принимать надо. Они же терпят твоё раздолбайство. Шурка рассказал, что у тебя на прошлой неделе привод был в пятое отделение милиции. Кого ты вырубил возле универмага?