– Козла одного. Он у нищих, ну знаешь же – там безногие сидят на тележках. Им подают копейки. Так он у них каждый день почти всё отнимал. И никто ничего. По фигу всем. Меня позвали через Михалыча. Он мне позвонил. Ну, так отпустили же через час. Разобрались.
– Фамилия у тебя хорошая, – хмыкнул батя. – Как у начальника отдела уголовного розыска майора Маловича. И удостоверение твоё редакционное как щит непробиваемый. Разобрались они… Хорошо, Альтов не знает. В сводку не включили. Короче, иди и исправляйся у всех на глазах. Давай.
Вышел Алексей из кухни на неопытный взгляд мирный, обновлённый. Другой совсем человек вышел. Воспитанный, культурный, понимающий ситуацию.
– Мы с батей обсудили тему, – сказал он почти интеллигентно. – Извините за истерику. Не разводиться же из-за этой квартиры. Погорячился я. Когда переезжать-то?
– О! – сказала тёща радостно. – Умный мужчина.
– Да! – подтвердила Надежда. – Благоразумный.
– Ну, а я что говорила? – обрадовалась благополучному исходу мама Лёхи.– Он сперва погорячится, а потом в себя придет и поступит, как положено взрослому мужчине.
– Переезжать пока рано. Дня через три-четыре. Там пока пусто. – тёща поднялась и пошла одеваться и обуваться в сапоги из Австрии. – А сейчас все поедем и коллективно придумаем, где и что нам ставить, стелить и вешать. Верно?
– Так и это тоже не мы с женой решаем? Ну, куда мыло класть, где чайник будет стоять, гантели мои? – Лёха сделал специально круглые глаза. Хотя уже с помощью отца быстро понял, что всё в квартире новой будет так, как понимает положение вещей мама Нади. Она же тёща, нелюбимое существо у всех мужей тещиных дочек. Второй вариант – развестись с женой и жить, как жил. Но он как-то не вписывался пока в общую благостную картину жизни. Ведь и любовь не свалила, жила внутри, хоть и в некотором напряжении, которого не было ещё полгода назад. И у жены такая же каша внутри кипела. Любовь вперемежку с некоторой, видимой пока только Алексею, настороженностью.
– Батя, а ты не поедешь хоромы смотреть? Может, подскажешь, куда повесить портрет секретаря обкома Игната Ефимовича, благодетеля, а куда фотографию «Леонид Ильич на охоте»?
– Я в редакцию, – сказал отец. – И ты через два часа будь там же. В кабинете зама летучка сегодня. «Разбор полётов» за неделю.
– Он успеет. Мы быстренько там, – помахала рукой Надежда и вереница из трёх счастливых женщин, и одного строптивого, но усмирённого молодого главы нового семейства, поочередно взошла под лакированную крышу черной как усы грузина «волги», которая крутнула вхолостую колёсами на льду и унеслась в сторону светлого будущего одной всего счастливой семьи. Будущего и уже почти настоящего, построенного неделю назад и сданного «жилкоммунхозом» обкому в эксплуатацию с оценкой «отлично».
Все, почти без исключения, знают, что являет собой лицо человека при встрече с удивительным, поразительным, странным или страшным. Оно представляет собой сильно измененную лучшую часть тела, досконально изученную и знакомую до мелочей благодаря зеркалу и фотографиям. Изменяется лицо потрясённого, например, человека следующим образом: зрачки расширяются, самопроизвольно отвисает челюсть, появляется нечаянное глупое выражение и брови подскакивают вверх почти до лба. Когда Лариса Степановна повернула дверной ключ, предварительно надавив на кнопку звонка, который изобразил что-то похожее на соловьиную трель, выражение на лицах всех, кто прибыл, были настороженно-выжидательными. Но когда все, в
порядке малой очереди оказались внутри, произошло то, о чём было написано чуть выше. То есть, отвисли челюсти и так далее. Двухкомнатная квартира имела прихожую, которой вполне было бы достаточно для комфортной жизни взвода солдат. Зал легко вместил бы роту, спальня годилась для размещения в ней боеприпасов и оружия для небольшой, длиной в полгода войны. В туалете можно было танцевать вальс без риска повалить унитаз или обломать раковину для мытья рук. Не было биде, правда. Но это только потому, что в Зарайске они не прижились даже у высшего руководства, имеющего поголовно рабоче-крестьянское происхождение. В ванной комнате тоже могла бы поселиться молодая семья с одним неглупым ребенком, который не стал бы открывать все краны сразу. Но стол бы туда вошел запросто, четыре стула тоже, холодильник можно было бы воткнуть в душевую кабину, газовую плиту – между кабиной и раковиной, а спать в ванной на хорошем двуспальном матраце. Такая расширенная оказалась ванна. Правда, маленькому ребенку пришлось бы стелить постель на столе. И жить так, пока дитё не станет свешиваться со стола до пола головой и ногами.