– Эй, Лёха! – появился прямо в голове смешливый голос Ильи, самого старшего из детей Альтова. – Выгнали, что ли? Укусил, наверное маманю нашу?
Алексей открыл глаза. Андрей, средний сын семьи, шел, на пару шагов отставая от брата.
– Привет, Алёха! – крикнул он издали. – Двигайся. Посидим, покукарекаем.
– Я бы лучше порычал! – усмехнулся Лёха. – Блин, это ж трындец-ситуация.
Жить буду, как секретарь обкома. В хате можно по лёгкой соревнования устраивать. Или две площадки сделать – волейбольную и баскетбольную.
– Да, попал ты бате на крючок, – засмеялся Илья.
Лёха поднялся. Пожали руки крепко. Ребят обоих он знал давно. Андрей с ним в одной секции тренировался. Бегал сто десять метров с барьерами. Илья футболистом был неплохим. Тоже на стадионе «Автомобилист», он на поле, а Лёха с Андреем на гаревых дорожках и площадках.
– Мы попозже в квартиру пойдем, – сказал Андрей.
– Сядем пока дружно, – добавил Илья. – Надо поговорить.
– Надо – поговорим, – Лёха сел первым. – Случилось чего?
– Ну что-то вроде того, – Илья откинулся на спинку. – Короче, слушай.
И пошел разговор тот, которого Лёха ждал, но не надеялся совсем, что он когда-нибудь состоится и направит его жизнь точнее, чем карта посылает туристов-путешественников во времена и пространства.
Андрей повернул к дому голову, протащил взгляд по второму этажу и остановил его на трёх окнах.
– Здесь квартира? – показал он пальцем на окна, огромный балкон с дубовыми перилами и кованой узорчатой решеткой с трёх сторон.
– Ну, – сказал Лёха. – Это не квартира. Это, блин, палаты царские. Там и жить-то страшновато. По дороге из туалета на кухню потеряться можно. И хрен найдут тебя, если не будешь «помогите!» орать.
– Слышь, Лёха, ты влип по уши, – Илья раскрыл ладонь и приготовился загибать пальцы.
– Не гони, Илюха, – Алексей прикрыл его ладонь своей. – Я сам понимаю, что все, кто знает меня, мысленно приклеют мне на лоб табличку. На ней будет фраза Ильфа и Петрова «И ты, Брут, продался большевикам!» А я и продался. Так выходит. Вы вот смогли слинять от благодати барской, от даров коммунизма, победившего в отдельном обкоме партии. А мне как слинять было? Вам он отец родной, вы – дети, строптивые и своевольные. Свободные, как пингвины в Антаркиде. Подросли и сдёрнули из дома. Кто вас поругает?
Только уговаривать вас можно было. Ласково. Ну, похоже, и уговаривали, и ругали. Только вот ваше желание жить, как хотите вы сами – это и право ваше. А я? Я тоже из дома уходил в пятнадцать лет. Спортинвентарь в техникуме выдавал и в школе учился. Но мне-то сейчас как жить? Прав никаких, бляха! Все права у тёщи. А я женился-то всего год назад. Разводиться что ли из-за того, что Надьке эту хату отец ваш подарил? Ни она её не заслужила, ни я, тем более.
Андрей кивнул. Согласился.
– А меня, ну, минимум полгорода знает как простого парня без связей блатных, претензий на красивые должности командные, – сказал Алексей. – А тут – на! В институте – свободное посещение. Я, блин, один его имею там. Остальные берут академический и идут вкалывать, зарабатывать на жизнь. А мне, бляха, ничего не надо делать, пальцем не надо шевелить. Всё как в сказке – само делается. Только успевай ура кричать! Меня в редакцию областной, мужики, газеты мгновенно берут без анализов и флюорографии. Без испытательных сроков и проверок на вшивость. Через неделю везде будут знать, что я в обкомовский квартал переехал. В хаверу с чересчур улучшенной планировкой, блин! Я уже двух из троих друзей детства потерял. Они считают, что я скурвился и нарочно охмурил дочку второго человека в области, чтобы во власть втиснуться и банковать потом, да в отпуск на Золотые пески кататься. Куча народа бегает ко мне как к родственнику благодетеля, которого надо попросить о чем-нибудь. Или квартиру пробить без очереди, или кандидатскую защитить помочь. Я на похожие просьбы сам бегал с редакционным удостоверением. Чтобы не подумали, будто я жлоб и просить тестя не желаю. Не хочу помочь людям простым. И у меня получалось. Сам помогал. Пару статей напишу про того, кого прошу знакомым доброе дело сделать. Он и делает, что попрошу. Но долго же не смогу я в таком ритме крутиться. Мне работать надо, учиться хоть как-нибудь, тренироваться, дома с женой быть. Худо дело, мужики. Разъясните, что есть что и как. На душе – будто конь нагадил.