– Ладно, мы пошли квартиру хвалить, – сказал Андрей, и братья скрылись в подъезде.
Закурил Лёха, посидел, подумал и понял всё. Он ясно понял, что вот с этого момента он уже совсем не понимает как жить дальше. Чтобы и волки были целы, и овцы сыты.
18.Глава восемнадцатая
Всего два события необходимо называть для любого человека главными. Всё остальное или почти не важно, или вообще не имеет значения, достойного остаться в памяти его потомков. Первое событие – случайное абсолютно, зависящее только от того, что именно вот этих двоих, будущих твоих папу и маму, жизнь случайно отловила в разных местах, достала за шкирку из многомиллиардной массы народа и прилепила плотно друг к другу. Кого надолго, кого на недельку всего. Но в результате этого финта ранее неизвестных друг другу судеб в узаконенный человечьей природой срок появляешься ты. Маленький кусочек живого, ни для чего пока непригодного крошечного тела, на которое со всех сторон слетаются самые добрые феи – любовь, радость, счастье, вера и надежда. Кто-то из них останется с тобой, чтобы привести тебя ко второму главному событию, но уже не случайному, а единственному определённому свыше уже в первое мгновение твоего явления миру – к смерти. И в момент, когда душа твоя уже продирается сквозь угасшую плоть на волю – в бесконечную чистую, сверкающую всеми звёздами вечности иную жизнь рядом с Создателем, провожают душу твою на тот свет другие уже феи – скорбь, печаль и плакальщица. Хотя, вообще-то всё должно быть, по элементарной логике, наоборот. Рождаешься ты для того, чтобы весь свой срок земной продираться через дремучие леса трудностей, проблем, быстро забывающихся удач твоих и беспрестанных обломов да разочарований, а потом, рано или поздно, но закономерно отдавать душу богу.
Потому фея печали, например, должна встречать тебя в роддоме, а фея безграничного счастья обязана провожать душу твою бессмертную к воротам рая. Но так считает автор повести этой, притягивая к себе как магнит гнев счастливых родителей и мрачное негодование скорбящих по усопшим. И выходит, что жизнь, какой бы случайной и скоротечной она ни была, не является твоим, автор, собачьим делом. Да и кончина. Явления эти, считаются в массах, объективными, а потому и надо к ним относиться как привык народ за сотни тысяч лет.
Вот если Лёху с Надеждой взять к примеру, то рождение в январе семьдесят первого года дочери Златы было подарено им великой Судьбой, как награда за то, что могучая и явно неземная сила точно рассчитала день в октябре шестьдесят восьмого года и сделала всё так, что они просто не смогли разминуться. А как раз в момент их нечаянной встречи амур оказался рядом и снайперским выстрелом скрепил их воедино своей волшебной стрелой.
Дочь оказалась прекрасной. На седьмой день, когда Надежду вывели из роддома две веселые санитарки и передали толстый свёрток из теплого одеяла, набитого гусиным пухом, отцу. И вот когда Лёхе вручили дитё его собственное – тут и понеслись со всего мира от небесных высот поздравления на всех языках, многомиллионные крики «ура!» и самые добрые и верные ангелы хранители выстроились в очередь, чтобы кто-то из них достался Злате. Лёха нёс свёрток к черной «волге» в крепких, но почему-то дрожащих руках, пытался на ходу приоткрыть пелеринку, прикрывающую лицо дочери, но путался в развевающемся на январском ветерке розово-алом банте, которым было перевязано одеяло, и разглядел ребёнка своего только в машине. Это было совершенно необыкновенное создание. Тёмные бездонные Надины глаза. В которых отражался обалдевший от счастья папа Алексей Малович. Красивые и нежные Надины губы и аккуратный Надин носик между двумя бархатистыми Надиными щеками. От Лёхе в нежном личике дитя было только собственное его отражение от глубоких почти коричневых глаз малышки. Факт это его не удивил. Не хватало ещё, чтобы у Златы был папин нос, рот и прищуренные серые волчьи глаза.
– На тебя похожа! – обняла Надежда мужа, не касаясь свёртка. – Значит, счастливой будет.
– Ну да! – подтвердила тёща. – Если девочка вся в отца – это счастливая девочка. Жизнь сложится удачно.
– Вот откуда суеверия такие у вас, образованных женщин? – шутливо сказал радостный тесть, ждавший первого внука или внучку так же примерно, как герой, узнавший, что его представили к высшей награде Советского Союза, ожидает, когда ему на пиджак торжественно приколят Золотую Звезду. – Она в любом случае счастливой будет. Это лично я вам гарантирую.
– И я! – крикнули дуэтом муж с женой.
– Хвастуны, – весело доложила Лариса Степановна. – Любой ребёнок вырастет неправильно, если у него никудышные бабушки. Вы этого, конечно, не знаете. А вот у Златы нашей бабушки отборные, первосортные. Это я так говорю потому, что скромная. А то бы и поярче высказалась.